– Нет, – сказал он. – Мы повернем оверштаг.

– Есть, сэр, – неохотно согласился Проуз.

Хорнблауэр взглядом подозвал Карджила – он не хотел расставаться с успокоительной поддержкой коечной сетки.

– Мистер Карджил, давайте посмотрим, как вы повернете корабль теперь, после того, как мы изменили дифферент.

– Есть, сэр, – ответил Карджил.

В ответ на прямой приказ бедняга не мог сказать ничего иного. Но он явно нервничал. Вернувшись к штурвалу, он взял из стропки рупор – к этому вынуждал его крепкий ветер.

– К повороту оверштаг! – скомандовал он.

Боцманматы и мистер Уайз подхватили его приказ. Матросы побежали на свои посты. Карджил посмотрел на море, на небо и судорожно сглотнул. На сей раз он барабанил по ноге пальцами левой руки – правая была занята рупором. Матросы отдали шкоты и брасы с одной стороны, обтянули – с другой. «Отчаянный» встал на ровный киль. Он поворачивался. Поворачивался.

– Кливер-шкоты выбрать! – прокричал Карджил в рупор.

Сам Хорнблауэр предпочел бы подождать еще три-четыре минуты, но знал, что может ошибаться – и не только из-за морской болезни. Стоя на этом месте, он не «чувствовал» корабль. События показали, что Карджил чувствовал, или ему повезло – во всяком случае, «Отчаянный» повернулся без колебаний.

– Отводи руль! – прокричал Карджил, рукоятки штурвала закрутились, останавливая «Отчаянный», который уже начал уваливаться под ветер.

Матросы налегли на фока-галс, другие выбрали гитовы. «Отчаянный» лег на новый курс так послушно, как только можно было желать. Хорнблауэр подошел к штурвалу.

– Рыщет? – спросил он у рулевого.

Тот немного отпустил штурвал, прищурился на ликтрос грот-марселя и снова привел корабль к ветру.

– Не могу сказать, чтобы рыскал, сэр, – заключил он. – Может, и рыщет немного. Нет, сэр, не скажу, чтобы рыскал.

– Очень хорошо, – сказал Хорнблауэр. Буш и Проуз не произнесли ни слова. Не требовалось даже взгляда, чтобы особенно подчеркнуть ситуацию, но вот слегка похвалить Карджила будет нелишним. – Вы сможете уйти с вахты удовлетворенным, мистер Карджил.

– Да, спасибо, сэр.

Его круглое румяное лицо расплылось в улыбке. «Отчаянный» поднялся на волне, накренился, и Хорнблауэр, застигнутый врасплох, оступился и полетел прямо на широкую грудь Карджила. К счастью, тот был тяжеловесом и крепко держался на ногах. Он устоял – иначе бы они вместе с капитаном покатились прямо в шпигат. Хорнблауэр сгорал от стыда. Он держится на ногах не лучше любой сухопутной крысы – зависть к Карджилу, Бушу и Проузу, стоящим твердо и уверенно покачивающимся вместе с палубой, грозила перейти в прямую неприязнь. И желудок опять готов был предать его. Достоинство Хорнблауэра было в опасности. Он собрал все его остатки, чтобы на негнущихся ногах и с несгибаемым упорством повернуться к Бушу.

– Пожалуйста, проследите, чтобы меня позвали, если понадобится изменить курс, мистер Буш.

– Есть, сэр.

Палуба кренилась, но Хорнблауэр знал, что она кренится совсем не так сильно, как представляется его смятенному рассудку. Он принудил себя дойти до каюты. Дважды приходилось останавливаться и собираться с духом, а когда «Отчаянный» поднялся на волне, он едва не побежал – во всяком случае, пошел куда быстрее, чем приличествует капитану.

Проскочив мимо часового, он потянул на себя дверь. Не утешило – даже еще хуже смутило, – что рядом с часовым стояло ведро. Хорнблауэр распахнул дверь, переждал, пока «Отчаянный» закончит опускать корму, и со стоном ухватился за койку. Койка качалась, и ноги его проехались по палубе.

Хорнблауэр сидел за столом в своей каюте, держа в руках пакет, который пятью минутами раньше вынул из рундука. Через пять минут он будет вправе его вскрыть – по крайней мере, так показывало счисление пути. Пакет был очень тяжелый – в нем могла бы лежать картечь, хотя вряд ли адмирал Корнваллис станет посылать картечь одному из своих капитанов. Пакет запечатан, печати целы. На парусиновой обертке чернилами выведено: