Если бы жизнь сводилась к набору простых эпонимических законов, можно было бы взять и составить красивое уравнение от паука до жирафа и аккуратненько вычислить, в каком месте этой оси находимся мы, если учитывать наш размер при рождении и размер, которого мы планируем достигнуть. У жирафов прекрасная долгая беременность, и при рождении жирафенок уже умеет бегать, а его масса составляет пять процентов массы взрослой особи. Крысенок, напротив, проводит в утробе матери совсем немного времени и появляется на свет беспомощным, а его вес составляет всего полтора процента веса взрослой крысы. Если мы, люди, начинаем с отметки в три с половиной килограмма, а наша цель – килограммов шестьдесят или около того (мы и сами в наши дни стали крупнее), значит, наш вес при рождении составляет около шести процентов веса взрослого, то есть примерно столько же, сколько у жирафа с его медленной жизнью и самостоятельными детенышами, и побольше, чем у крысы. Однако же мы живем гораздо дольше и медленнее жирафа, а детеныши у нас беспомощные, а значит, в уравнении должно быть еще что-то, из-за чего история жизни человека становится такой экзотической.

Разница между жирафом, человеком и крысой состоит в том, когда именно делается инвестиция в следующее поколение, в какой момент она передается потомкам. Мы должны учитывать, сколько энергии может запасти мать, насколько быстро развивается плод, что потом будет с детенышем: он окажется локализован в гнезде и матери придется ухаживать за ним целую вечность или тут же примется весело гарцевать – словом, у нас столько переменных, что выявить закономерность, которая охватывала бы все виды, очень сложно.

Однако с параметрами детеныша коррелируют вполне конкретные биологические явления: темп роста в утробе, продолжительность беременности, сколько детенышей рождается одновременно, габариты матери, насколько зависимым или независимым является новорожденный. Все эти факторы и определяют критический объем инвестиций и время, когда их нужно делать, то есть выявляют, какие ресурсы требуются, чтобы дорастить детеныша до половой зрелости и дать ему шанс выиграть в эволюционной гонке.

Все животные, которые когда-либо ходили по земле, а также летали, планировали на паутинках или таскали пиццу по ступенькам, разработали те или иные стратегии, которые уравновешивали риски быстрой и медленной жизни. И приматы – смешные большеглазые крошки вроде долгопятов, лемуров, мартышек и человекообразных обезьян (к которым принадлежим и мы, как ни старайся замолчать этот факт) – не исключение. Все определяется тем, где и как делать инвестиции. Эти стадии инвестиций мы и называем историей жизни – они служат вехами на пути рождения, развития, размножения и смерти.

Что нам нужно понять, так это какие эволюционные факторы повлияли на нашу стратегию истории жизни: сколько времени мы проводим на каждом этапе и какова наша общая стратегия – бессистемная или целенаправленная. Сложность в том, что эволюционных факторов может быть очень много, а разные животные реагируют на них настолько по-разному, что просто голова кругом идет[20]. Если мы хотим разобраться, почему у людей именно такое детство, нам придется учесть все, что могло бы произойти с животными, биологическая природа и условия обитания которых похожи на наши. Нам нужно знать, какие у нас были варианты, и для этого мы рассматриваем мартышек, лемуров и человекообразных обезьян, карабкающихся по нашему генеалогическому древу. Если разные истории жизни – это истории разных инвестиционных стратегий, нам стоит знать, куда наш вид вкладывает свои кровные.