Эта история жизни объясняет размер наших новорожденных, почему у нас чаще рождается один ребенок зараз, а не близнецы, почему наши дети появляются на свет зрячими, но практически без полезных моторных навыков, и почему нам требуется так бесконечно много времени, чтобы вырастить ребенка. Кроме того, именно история жизни определяет как частоту размножения у человека, так и стартовую и финишную черту нашего детородного возраста, а также почему мы продолжаем жить после этого финиша, в отличие от множества других животных. А главное, в соответствии с основной темой нашего разговора, история жизни подскажет нам, как стоит рассматривать наши инвестиционные решения при воспитании детей, то есть как мы растим новых людей.

Две мартышки прыг в кровать

И давай по ней скакать;

Сорвалась одна мартышка,

У нее вскочила шишка.

Мама вызвала врача,

Врач сердито проворчал:

«Чтобы больше без излишеств

Кувырканий и мартышеств.

Не для этого кровать,

Чтобы шишки набивать».

(Пер. Г. Варденги)

Откуда берутся дети? Люди придумали примечательно много эвфемизмов, метафор и откровенного вранья, чтобы описать наш процесс размножения. Когда вы сами были ребенком, вам, вероятно, рассказывали, что детей приносят аисты[21], что их находят в капусте или внутри персиков. Это откровенная чушь, однако вопрос «Как я сюда попал?», который задают нам Talking Heads[22], приобретает колоссальную важность, если мы хотим понять, как у нас возникло такое детство.

На примере Пиццекрысы мы убедились, что детеныши и их детство выглядят по-разному в зависимости от целого сонма биологических факторов вроде размеров и траектории роста. Есть и другая группа факторов, определяющих, какая именно у нас будет история жизни, и они выводят нас за пределы упрощенческого подхода «чем крупнее, тем лучше», которого придерживается большинство в царстве животных. Влияние биологических факторов на нашу жизнь управляется – то есть или подкрепляется, или ослабляется – нашим поведением. Прежде чем детство начнется, нужно, чтобы наши предки повели себя так или иначе, совершили целый ряд поступков, а прежде всего – проделали все то, что ведет к размножению. Это простой биологический процесс, однако то, как мы его осуществляем, является важнейшим фактором, формирующим наше детство.

Если так делают и пчелки, и птички, и даже те блохи, которые обладают относительно академическим складом ума, почему мы должны обращаться к процессу изготовления новых людей в поисках сведений об эволюции человеческого общества? Оказывается, даже на размножение следует смотреть сквозь призму социализации – усвоения культурных норм. В предыдущей главе мы уже обсуждали в общих чертах разные стратегии, доступные для живых существ на нашей планете: говорили о медленной, но стабильной истории жизни в противоположность стратегии «все яйца в одной корзинке». Совершенно очевидно, что у людей история жизни медленная: мы производим дорогостоящих детенышей в небольших количествах (поговорим об этом подробнее чуть позже), а потом вынуждены их долго растить.

Но как же, поинтересуетесь вы с чисто научной точки зрения (поскольку это книга о человеческой эволюции, а не статья в «Космополитен»), как же тогда вообще решиться создать человеческого детеныша с его медленной историей жизни и потом целую вечность ухаживать за ним? Хотя может показаться, что для создания младенца от нас требуется гораздо больше, чем от братьев наших меньших[23], все-таки основы остаются одинаковыми и для пчелок, и для птичек, и для человека. У кого-то должна быть большая гамета (яйцо), у кого-то маленькая (сперматозоид), и эти особи должны найти компромисс между своими потребностями и потребностями гамет, и тогда все получится.