— А, все о том же. Завязывай, — перебил Бен друга, не желая в очередной раз слушать беспочвенные извинения, — Сотню раз уже говорил. Ты не виноват, у меня своя голова на плечах есть. Больше не поднимай эту тему, мне неприятно об этом говорить.

— Ладно. Значит, ты считаешь, что мне стоит взять Бон?

— Абсолютно! Кто позаботится о ней лучше, чем брат? Только второй брат. — Слова Бенджамина звучали уверенно, будто они и впрямь были родственниками.

— Как думаешь, она тоже ненавидит меня? — не удержался от вопроса Итан.

— Вот заодно и узнаешь. Она все равно не сможет долго дуться. — Бен немного подумал. — Когда она успела вернуться в город? Ты же говорил, что за ней кто-то приглядывает.

— Мой помощник сообщил пару недель назад, что не видел ее уже какое-то время, а позже позвонил и сказал, что она исчезла. Мол, квартира пустая, вещей нет. А когда я закончил с ним говорить, в мой кабинет ворвалась она.

— Как всегда: сама себе на уме. Ладно, братишка, мне пора. Позже созвонимся, расскажешь, каким конкретно образом Бон разрушила твой ресторан. — Бен засмеялся и положил трубку.

— Это точно. — Итан взъерошил волосы и спрятал лицо в ладонях. — Если я и сделал выбор импульсивно, то теперь, получив поддержку Бена, действительно должен взять ее на работу.

Он опустил руки на стол и обнаружил сломанный карандаш. Какая-то неуемная тревога поселилась в душе с тех пор, как Бонни покинула его кабинет. Ее неожиданное вторжение всколыхнуло множество воспоминаний. Ведь когда-то она и Бен были семьей Итана. Даже больше, чем его родители.

Его мать была доброй, но это все, что он мог вспомнить. Еще когда Итан собирался в первый класс, ее подкосила болезнь. Ни жива ни мертва — как-то так можно было охарактеризовать ее состояние.

В год, когда Итану должно было исполниться тринадцать, мать умерла, оставив сына на отца-моряка, который стабильно половину года проводил в море. Так мальчишка и попал в семью Мэтьюз.

Итан и Бен были знакомы еще до переезда, поэтому прошло совсем немного времени, когда они стали друзьями. А когда Итана в итоге перевели из-за неудобства ездить в старую школу, они с Беном, будучи ровесниками, стали еще и одноклассниками.

Отец Итана все больше пропадал в плавании, проводя на суше лишь пару месяцев в году, и вовсе перестал дергать мальчишку обратно в родной дом. Но тогда это всех устраивало: Итану не приходилось по два раза в год менять жизнь, отец отдыхал от работы, регулярно встречаясь с сыном в редкие отпуска, а часть семейства Мэтьюз не страдала от долгих разлук с новым членом семьи.

В лагерь друзья тоже ездили вместе: первые дискотеки и попытки клеить девушек. Вместе на разборки: потом оба ходили побитые. Противники приводили минимум дюжину друзей, а Бен и Итан считали, что пока они вдвоем, им никакая банда не страшна. Хотя отчасти это было правдой, тогда как эти двое обрабатывали ушибы, их недоброжелатели ехали в больницу с переломами.

Бон-Бон было три, когда новый «братик» появился в их доме, и каждый раз, помогая им залечивать раны или просто играя в «больничку», она со всем своим детским негодованием отчитывала неугомонных подростков:

— Нужно драться, только если вас обидели!

— Мы никогда не лезем первыми, — уныло оправдывались перед «малявкой» друзья.

Итану вспомнился один момент.

— Ай-ай, — причитал Бен, когда Бонни принялась обрабатывать очередную рану.

Она шлепнула брата по руке.

— Знаете же, что будет больно, чего лезете в драку!

Этот неподдельный детский гнев всегда веселил «пациентов».

— Ты еще не видела наших соперников. Они вообще ревут! — И друзья рассмеялись под неодобрительным взглядом Бон-Бон.