– Ладно. Сейчас поедем ко мне. По дороге расскажешь, что случилось.

Он подбирает чемодан, и мы ковыляем к его серебристому «Хёндаю», вкось припаркованному у гостиницы. Когда Алан открывает переднюю дверцу, я замечаю свежий тормозной след на асфальте.

В пути предвосхищаю расспросы и выдаю скороговоркой:

– Я прилетела ночью. Не ела около суток, перебрала спиртного. Ночевала на улице, а когда проснулась, не знала куда податься. Я не хотела тебя тревожить. Это крайний случай.

Мы останавливаемся перед красным светофором.

– Ты должна была позвонить, как прилетела. Переночевала бы у нас.

– И с кем бы я спала? С тобой или с Майей?

Загорается зеленый свет. Мы снова трогаемся.

– Кстати, – продолжаю я. – Она дома?

– Ах, вот в чем дело, – говорит Майя, когда мы с Аланом – я почти у него на руках – вваливаемся в прихожую. – А я еще гадала, куда это братец укатил в такую рань. Привет, Зарина. Что с тобой? Выглядишь ужасно.

Ее длинные рыжие волосы распущены, полосатая ночная рубашка едва прикрывает пах.

– Отравилась, – отвечаю я.

– И чем же?

– Майя! – стонет Алан.

– Что? Я искренне интересуюсь. Вдруг нам придется делать промывание желудка или что там обычно делают при… – она театрально кашляет в кулак, – отравлении.

– Не придется, – говорю я. – Мне просто нужно умыться.

– И позавтракать, – добавляет Алан, поддерживая меня за плечо, пока я разуваюсь.

Майя отводит взгляд:

– Пойду приготовлю завтрак, – и уходит на кухню.

В ванной чищу зубы пальцем и умываюсь. Полотенец два – розовое и голубое. Вытираюсь голубым. Вытаскиваю из волос несколько мошек и смываю в раковину. Приглаживаю волосы ладонями – причешусь, когда помою голову. Слышно, как Майя хлопает ящиками и гремит кухонными принадлежностями. Мне заметно лучше. Только ноет желудок.

На кухне усаживаюсь напротив Майи. Алан сбоку между нами. На столе чай и горячие оладьи. Пока Майя жарила их, я тщетно надеялась, что ее распущенные волосы загорятся.

– И давно ты прилетела? – любопытствует она.

– Примерно восемь часов назад.

– Ничего себе. Родителей уже видела?

– Не успела.

– Зато успела к нам. Какая честь, правда, Алан?

– Зарина, варенья? – предлагает Алан.

– Спасибо, – говорю я и зачерпываю чайной ложкой из розетки. – Очень вкусные оладьи, Майя. Ты добавляешь сыр?

– Ага.

– А какой? Моцарелла, маскарпоне? – Я глотаю. – Сулугуни?

Майя медленно прожевывает оладью, запивает чаем, подается вперед и говорит:

– У тебя насекомые в волосах.

– Сметана! – Алан вскакивает. – Никто не хочет сметаны? – Он достает из холодильника белый пластиковый стакан.

– Отлично! – Я наливаю сметану себе в блюдце.

– Может быть, ей не стоит мешать варенье со сметаной? – обращается Майя к Алану. – Отравление как-никак.

– Все хорошо, – отвечаю я. – Моему желудку как раз нужна жирная пища.

– У тебя, видать, большой опыт. Так ты в курсе насчет насекомых в волосах?

– Ага.

– И что? Будешь их разводить?

– Не успела вытащить всех.

– Надеюсь, у тебя есть расческа.

– Не бойся, твою я не возьму.

Майя трет пальцами виски:

– Ну что, Алан, в холодильнике больше нет ничего к оладьям?

– Да успокойтесь вы обе!

– А я спокойна. – Майя встает. – Пойду, оденусь. На работу скоро.

Она уходит и закрывается в своей комнате.

Алан встает и перекладывает грязную посуду со стола в мойку:

– Тебе, наверно, нужно принять ванну, прийти в себя и все такое.

– Опохмелиться бы тоже не мешало, – говорю я. Потом добавляю: – Но обойдусь ванной.

– Я побуду с тобой.

– А тебе разве не надо на работу?

– Позвоню и скажу, что отравился.

– Тебе подсказать, чем именно?

– Справлюсь и без этого.

Майя выходит из своей комнаты в черных брюках, белой блузке. Волосы собраны в пучок.