– Скажите, дядюшка, – король Роген прервал молчание, – каковы были наши потери? Кто из наших верных подданных пострадал более всех?

– Клиггенсы и Оринаты, – моментально отозвался старый Джон, налив себе очередной бокал кислого заморского вина, а затем разбавив содержимое кубка местным мёдом.

– Как это печально, – притворно вздохнул король, – для нас, в особенности последнее.

– Полностью согласен с вашим величеством.

– Дядюшка, хватит уж со мной соглашаться, – Роген налил и себе, но разбавлять вино не стал, – подумайте-ка лучше о том, что же нам делать.

– Ваше величество, лорд Клиггенс верой и правдой служит короне…

– Слишком хорошо служит, – буркнул король, – да ещё и эта история с его предком… То есть, дядя, вы советуете мне отступиться?

– Я этого не сказал, – лукаво улыбнулся лорд Файрлин, – однако, для блага королевства стоит выказать в этом деле некоторую гибкость, иначе «совиные головы» и прочие лесники могут взбелениться и никакой лорд Глухолесья, будь он хоть трижды святым, их не удержит от мятежа. Знаю я этот народец…

– Положим, что так, – нехотя согласился Роген, – А эльфы?

– Ну, – рассмеялся старый Джон, – на ушастых никакой надежды, они просто так не полезут, да к тому ж эти долгожители помнят, как наш добрый лорд Глухолесья вломил им по первое число.

– Да, – монарх рассмеялся во весь голос, поняв, на что намекает дядя, решив это озвучить, – а Хролку Клиггенсу оказалось довольно безродной лучницы и телеги серебра, которое он как распоследний дурень роздал своим воякам, а девку обрюхатил и сделал леди. Ушастые дёшево отделались, если вообще не выиграли, хоть войну-то ту продули с треском. Одно странно: никого с обеих сторон до смерти так и не убили, а покалечили столько, что жуть берёт.

– Тут уж мне ничего неизвестно, – развёл руками дядя, – кроме того, что Хролк оказал себе медвежью услугу, потому как в ближнем бою лук против секиры не лучше простой палки.

– Мда, – покачал головой Роген, – кто бы мог подумать, что наш славный лорд перебил в отместку всех Лоренов и сровнял с землёй их замок лишь затем, чтоб в конечном итоге жениться на младшей из них и нарожать целый выводок маленьких Клиггенсов.

– И не говорите, ваше величество.

Повисла пауза, во время которой король съел кусок пирога, за каким-то лешим разжёг камин, ведь на дворе стояло лето, хоть и был его конец, а старый Джон умудрился опорожнить кувшин вина и съесть жаркое.

– Хоть вы и старше меня, дядя, – Роген уселся у огня, – но и я не мальчик, вот, мёрзнуть уже стал в такую теплынь, это вам всё нипочём.

– Держусь, как могу, ваше величество, но сырость для меня страшнее владений нашего палача, каждый день молю богов, чтоб было сухо. К чёрному корню слишком большая образуется привычка, а впасть в безумие я не спешу.

– Похвально, – король протянул руки к огню, – садитесь рядом, дядя, если вам что-нибудь нужно, то я возьму наш маленький столик и поставлю возле камина, не бегать же нам каждый раз за какой-нибудь коркой или куском мяса?

– Ваше величество очень добры.

Сказано – сделано. Роген встал, прошёл в угол кабинета и вернулся с изящным столиком ручной работы, поставил тот возле камина, а пока лорд Файрлин, кряхтя и охая, перебирался в кресло, поставил на столик кубки, пару кувшинов и несколько тарелок с кушаньями.

– Так-то лучше, – король откинулся в своём кресле, – не находите, дядя? Кресло всяко удобней, нежели эти треклятые стулья, хоть и набиты они шерстью и обивка из бархата и шёлка. Но пройдёмтесь-ка по Клиггенсам. Так, эта полукровка, как её…

– Леди Сиригаэль Клиггенс, – услужливо напомнил старый Джон, – старшая дочь лорда Глухолесья и быть может, самая несчастная из детей нашего Хролка. Далее…