– На дорожку, – вино снова потекло в кубки, – а потом спать, разбойники! И чтоб к утру были как положено! И я пойду…

В девушек уже не лезли ни еда, ни выпивка, однако с усилием они одолели наполненные всего лишь на четверть кубки и с трудом, опираясь друг на друга, поднялись из-за стола.

– Слабаки, – бахвалился отец, – моя покойная бабка нас троих вшестеро перепивала, а я, хоть и стар, я…

Продолжить он уже не смог, покачнувшись и присев обратно на скамью. Девушки не обратили на это никакого внимания, потому как в данный момент желали лишь скорее добраться до кроватей, не помышляя ни о чём другом. И каждая мысленно удивлялась, как это так вышло так нализаться, да ещё и с родным отцом, который при случае за такой поступок выдрал бы ивовыми прутьями обеих. Вот они скрылись из кухни, опираясь одна на другую и на стену, лорд Клиггенс съел кусок хлеба и отправился прочь, прихватив с собой полный кувшин вина. Покинув кухню, лорд добрался до двора и присел на каменные ступени, наблюдая, как сёстры пытаются добраться до башни, в которой обитали девушки. Пройти через весь широкий двор было бы скорее, но те были так пьяны, что с трудом держались на ногах. Можно было, конечно, рухнуть на траву и доползти до башни, что тоже было бы скорее, но ползать Линиэла и Сиригаэль сочли ниже своего достоинства, предпочтя опираться на стену и медленно брести по ней, поддерживая друг друга. Хролк усмехнулся и отпил из кувшина, продолжая наблюдать за детьми.

На путь до башни сёстры потратили четверть часа, временами даже пытаясь затянуть какую-то песню, но получалось у них это плохо. Достигнув, наконец, двери, девушки остановились. Линиэла открыла дверь и полетела вниз, не удержавшись, и точно упала бы в траву, если бы не успела схватиться за массивное железное кольцо. Дверь распахнулась настежь под её весом, Сиригаэль вошла внутрь, подтянув за собой сестру и закрыв за собой. Хролк Клиггенс покачал головой, отпил из кувшина и надумал двинуться дальше, однако пришлось задержаться: внезапно дверь башни распахнулась, на траву полетел лук, потом из двери выпала Линиэла, на которую тут же в нелепой позе приземлилась Сиригаэль, а следом полетел, рассыпая во все стороны стрелы, колчан. Послышались недовольные крики, но они быстро стихли за моментально захлопнувшейся дверью башни. Решив, что на этом всё, лорд Глухолесья вознамерился позвать слуг, но сёстры так быстро не сдались. Старшая сестра вернула свой лук на его законное место, а после принялась ползать по траве, помогая младшей собрать рассыпавшиеся стрелы и после пристроить колчан за спиной. Стоять девушки уже не могли, так что до двери добрались ползком, несколько раз стукнулись в неё головами, но всё же открыть её сумели и исчезли в тёмном проёме. Если верить слабым звукам, Сиригаэль и Линиэла с отборными ругательствами тяжело поползли по лестнице.

Старый лорд хрипло рассмеялся, отхлебнув из кувшина и подставив лицо солнцу, наслаждаясь его всё более к осени теряющими силу лучами, посидел так, опустил руку в карман и похолодел: карман был пуст. Хролк едва не ударился в панику, но чисто машинально сунул другую руку в другой карман и успокоился, нащупав пергамент, тот всё же был на месте к его крайнему облегчению. Как бы не был пьян лорд Глухолесья, за детей он всё же беспокоился, а потому, погревшись на солнышке, двинулся в башню, дабы проверить, что там твориться, не забыв прихватить свой кувшин. Лестница далась ему тяжело, порядком запыхавшись, Хролк добрался до пятого этажа, который занимала Линиэла. Комната девушки оказалась пуста, лорд подумал, что сёстры скорее всего ввалились к кому-то из младших, потом отбросил эту мысль и поднялся на самый последний этаж, где жила старшая его дочь. Там он и обнаружил вполне предсказуемую картину: едва переступив порог, девушки рухнули на пол, не сумев добраться до кровати. Вытянувшись на спине на полу, Линиэла храпела во всю, рядом, свернувшись калачиком и уткнувшись в сестру, пристроилась Сиригаэль, а в довершении картины ручная рысь нахально улеглась сверху на обеих девушек, зашипев при виде старшего Клиггенса. Лорд поставил свой кувшин на пол, стащил с кровати подушки, подложил под головы сестёр. Рысь тут же попыталась цапнуть его когтистой лапой, но получила пинка и отлетела к дверям, зашипела, выгнула спину, но Хролк не обратил внимания на кошку, стащив с кровати здоровенное, сшитое из шкур зайцев и волков одеяло, прикрыл детей, решив, что этого достаточно. Мужчина подхватил свой кувшин, подумал было оставить его Линиэле и Сиригаэль, а после рассудил, что ему он нужнее, и пнув в очередной раз недовольную рысь, оставил комнату. На пороге лорд Глухолесья снова приложился к кувшину и тяжело затопал вниз, споткнувшись на четвёртом этаже.