Анатолий просто потерял дар речи.

– Можешь и не надеяться, что я как глупая провинциальная девчонка обрадуюсь каким-то билетикам в Париж и забуду тебе все, и мои украшения и наше соглашение! Хотел меня обмануть, думал я сейчас расчувствуюсь и сразу все забуду! Нет, мой дорогой! Назад дороги нет, да ты и сам все прекрасно знаешь!

И она удовлетворенно замолчала, выплеснув весь свой яд. Комната потемнела для Анатолия, рука, державшая вилку в руках, замерла, так и не донеся кусочек завтрака до рта. Так он и сидел, потерянный, потерявший аппетит не только к завтраку, но и к жизни. Каждым словом она отравляла его, его душу, его несмелые шаги к чему-то доброму, к доброму принятию жены, друг друга, отравляя его злостью, замораживая все те небольшие проблески любви между ними. Наверное, именно в этот момент, те чувства, которые между ними еще теплились, полностью угасли, умерли и унеслись пеплом, укрывая их сердца черной вуалью ненависти, предавая забвению искренность.

Анатолий в этот вечер не вернулся домой, оставшись кутить с очередной любовницей до утра в гостинице. Он ничего не получал от этих связей, просто пытался забыться в них, забыть себя, забыть ту девушку, которая так ловко и умела очаровала его когда-то своею нежностью, своею утонченностью, своею светскостью… Где теперь она была…

*****

Совместный ужин с родителями Ивана накануне прошел в целом терпимо для самой Миры, хоть она и почувствовала возникшее напряжение со стороны матери Ивана, но та была скорее разоружена, никаких едких фраз и обычных пикировок между ними…

Мира приняла предложение Ивана, но с некоторой толикой чувства вины, не ощущая по-настоящему радости от этого события. Она скорее понимала умом, что должна чувствовать, раскладывая мысленно по полочкам, что любит Ивана, что они уже давно знают друг друга и проверили уже свои чувства, что он просто идеально правильно и красиво сделал предложение, не скрывая от родителей, стараясь по всем канонам сделать «правильное» предложение.

Но что-то ее смущало, ощущение, что она что-то упускала, что ее утягивало в водоворот событий. Ей казалось, что если она выйдет замуж за Ивана, то лишится себя, той части себя, которую она сама до конца не знала, но не хотела потерять. Как будто кто-то или что-то разделил ее надвое, и одна часть ее тянулась к Ивану, искренно и самоотверженно, а другая часть ее молчала…

«Что не так?» – мысленно спрашивала она себя потом, когда они мчались по ночной Москве с Иваном. Он как всегда гнал на большой скорости, давая ей забыться в движении. Словно в ответ на ее мысли пришло сообщение от Ксюхи, которой она успела написать о предложении Ивана:

«Сбрендила что ль? Мира, что не так опять?»…

Мира так и не смогла ответить ни подруге, ни себе на этот вопрос. Что она прячет от самой себя… Где-то внутри шевельнулась мысль, что ей одиноко… Что Ивану есть с кем поделиться этой новостью, этим событием, разделить его с самыми близкими – с родителями, а ей – нет. Она давно привыкла отбрасывать такие непрошенные мысли, все время упираясь грудью в глухую стену боли, которую она не хотела снова испытывать. Ей лучше было не думать об этом, не вспоминать…

Дома они забылись в чувственной страсти, отдаваясь друг другу до конца. Мир на время остановился, оставляя любящих людей наедине друг с другом.

С утра, Мира с Иваном валялись на кровати и наслаждались выходными, совместным ленивым времяпрепровождением и просто друг другом.

– Ми-и-ира! Сегодня завтрак с тебя, помнишь?

– Вот еще, с чего бы это?

– Ты вчера проиграла в Бери и помни!

Мира только лениво перекатилась на другой бок, сладко поджав ноги к себе, не слишком торопясь припоминать свой завтрак. Нежится до обеда в кровати в выходной день было самым любимым занятием у нее.