Для Анатолия такой поворот дела был полным шоком, но с другой стороны он был рад, что жена хоть и с условием все-таки согласилась продать украшения и помочь делам фирмы. Фирму он потерять никак не мог, наследуя ее от отца, он чувствовал себя обязанным быть не хуже, чем тот, и не мог допустить ее банкротства. Анатолий, не совсем отдавая отчета в своих действиях, подписал такое соглашения с женой. Он ничего не заметил, ни подозрительного взгляда адвоката и нотариуса, ни подозрительно радостного ликования в глазах жены, которая должна была быть опечалена продажей драгоценностей. Так соглашение было заключено, а драгоценности пошли на преобразование компании и покрытие долгов. Вскоре их фирма действительно поднялась на ноги и потом дела пошли в гору, минуя различные кризисы и иногда политическую нестабильность.

Почти сразу после сделки с драгоценностями, Анатолий решил сделать что-то приятное жене. Он все дни ходил, светился от радости и гордости, наивно трактуя поведение жены как готовность все отдать и бросить ради их общего блага, блага их семьи. Он решил, что их столь часто непростые отношения – это такая часть жизни, с которой просто стоит примириться, а в целом у них все хорошо. У них крепкая и красивая семья, растет здоровый сын, радующий своими маленькими успехами, есть их опора в виде бизнеса, в обществе их хорошо принимают и постоянно куда-то приглашают, поэтому Анатолий расслабился и решил, что в целом все идет как надо. А соглашение, подписанное с женой, он серьезно не воспринимал, представляя это как какую-то блажь со стороны жены. Стараясь загладить как-то вину перед Георгиной, он решил с первого дохода в этом месяце купить не драгоценность, а найти приглашение на тот самый показ мод, на котором очень хотела побывать Георгина. И он нашел, купил билеты на самолет и решил устроить такой мини отдых для жены.

Вечером он вручил билеты жене, уже заранее довольный. Он думал, что этими билетами он враз компенсирует жене все причиненные ей страдания и неудобства вынужденной продажей ее драгоценностей, все еще не понимая истинную цену для себя самого этой продажи, цену своей свободы. Георгина вполне благосклонно отнеслась к подарку мужа, но никаких сильных эмоций и взрыва радости, так ожидаемого Анатолием…

Он ждал день, ждал второй, на третий он не выдержал. Поедая с утра яичницу, приготовленную их помощницей по хозяйству, он все-таки спросил Георгину:

– Я не понимаю, дорогая! Ты так спокойно или я бы даже сказал прохладно отнеслась к моему подарку, когда только месяц назад ты просто мечтала об этом, не сильно надеясь туда попасть, ведь у нас совсем не было денег!

Помощница тихо и незаметно удалилась на кухню, она привыкла к ссорам ее нанимателей, но старалась не вникать в суть их разборок. Римма была злой и склочной женщиной, но очень умело это скрывала перед своими нанимателями, при них она была мила, улыбчива и крайне услужлива. Она очень пришлась по нраву Георгине, которая уже не представляла, чтобы она делала без такой помощницы.

Георгина даже не подняла взгляда от журнала, продолжая пить кофе.

– Я что-то не пойму тебя! Я так старался найти эти билеты, компенсировать тебе все то, что ты потеряла, а ты… ты просто неблагодарная…

Тут уж Георгина подняла взгляд и тут же пригвоздила им бедного Анатолия:

– Компенсировать мне мои драгоценности этими жалкими билетиками? Этими несчастными фантиками?! Можешь отдать их своей любовнице, кто там у тебя очередная по счету, а? А мои драгоценности ты, дорогой, уже компенсировал, одним таким очень невыгодным для тебя соглашением.