Чалдон промолчал, проглотив обиду, Митяй же прервал стенания и зарычал:

– Да я его… порву!

Величев лишь скептически хмыкнул.

– Серый, отдай мне эту падаль! У-уф… – Митяй шумно втянул воздух, сдерживая болезненный стон. – Как друга прошу, отдай, я из его яиц омлет приготовлю.

– Брось! – Серега похлопал контуженого кореша по плечу. – Он и так уже, считай, труп. И в этом качестве пригодится, сам знаешь кому. Нет, товар портить не будем.

Из широкой груди «контуженого» вырвался разочарованный вздох:

– Может, хоть… о-ох… попинать?

– И зачем? Клиент в отключке, удовольствия никакого, все равно что грушу окучивать. Не суетись, падай на переднее сиденье, типа, отдыхай. Закончим здесь, тебя к хирургу доставим.

Тем временем Химик наскоро перемотал бинтом из аптечки пострадавшую в неравной борьбе со стрельцовскими зубами руку Чалдона, вытащил тушу хозяина зубов из салона и прислонил к бамперу БМВ. Велик оглядел бренное тело и еще раз подивился тому, какую крутую трепку устроил его пацанам этот крендель. И не скажешь, что здоровый. Крепкий, конечно, рост больше ста восьмидесяти, вес – пудов на пять с половиной, а то и шесть потянет, но по сравнению с тем же Митяем в габаритах проигрывает существенно. Не смахивает и на спортсмена – качка вроде Чалдона; обыкновенное среднестатистическое мурло, бицепсы и трицепсы не выпирают, пузо со щеками мясистыми – в наличии. А поди ж ты, навалял бойцам так, что впору больничный выписывать. Обоим. Митяя вообще – хоть в стационар клади на неопределенный срок, пока ему там башку залатают, заштопают и нервы подлечат. Навалял в браслетах. Просто Брюс Ли со Стивеном Сигалом в одном футляре. А все оттого, что в угол загнали.

Покопавшись в бардачке, Величев извлек из него заранее припрятанный пакет с ножом. Тем самым ножом, с памятной гравировкой, который ему вручил Туманов.

– Колян, иди сюда, – подозвал бригадир Химика и сунул ему в руку нож. – Держи.

– Что за перо?

– Нужное, – кратко объяснил Велик. – Воткнешь пару раз ему под ребра. – Носок бригадирского кроссовка уткнулся в грудь приваленного к машине мужика. От толчка тело, скользнув по металлу бампера, стало заваливаться на траву. Химик не допустил падения, ухватился за ворот рубашки, потянул и придал телу прежнее, сидячее, положение.

Серега уточнил:

– В сердце и шею не бей, лучше, типа, в печень, чтобы кровь не хлестала, а то ухряпаемся. И так почти скотобойня.

– Не вопрос!

Химик пижонски перебросил нож из ладони в ладонь, сделал пару пробных взмахов, немилосердно тиская рукоять, присел на корточки перед телом и уже примерился, но тут Велик не выдержал:

– Что ты его лапаешь, типа, он телка сиськастая. – Серега отобрал нож. – Не видишь, тут пленка, люди ее специально наклеили, перо осторожно держать надо, а ты его…

– Ты же не сказал…

– А у тебя глаз нет?! Или мозгов? Нет, все нужно делать самому, ничего поручить нельзя.

Изначально Серега не собирался самолично втыкать перо в бедолагу Стрельцова. Если бы требовалось клиенту маслиной мозги прочистить – другой вопрос, в таком случае Величев не отказал бы себе в удовольствии нажать на спусковой крючок «беретты» или грубого макара. Использование огнестрельного оружия по назначение – удовольствие не из последних. Когда пуля пронзает плоть, разрывая мышцы и сосуды, когда жизнь и смерть человека зависят от легкого движения указательного пальца, это… возбуждает. Божественный акт, но не творения, а разрушения.

А орудовать пером пошло и вульгарно. Убийство холодным оружием – тоже своего рода акт разрушения, но грязный, примитивный. В нем нет возвышенности, чистоты. Достойные люди до поножовщины не опускаются, недаром дуэли во времена оные происходили в основном на пистолетах. Красиво и благородно. И поэты не брезговали.