– Кир, я тебе верю. Все записи нужно срочно уничтожить, и никто не должен знать о том, что ты мне сейчас рассказал. Ты это понимаешь? – испуганно проговорил Марк.

– Да уж понимаю. В системе ничего нет, извини, я воспользовался твоим конусом зачистки. А запись я сделал на внешний носитель. Вот, возьми. Посмотри, и сам потом уничтожишь, – сказал Кир, отдавая Марку информационный носитель.

– А с чего ты взял, что у господина Вэла депрессия? – осторожно спросил Марк.

– Это очевидно. Только такой самовлюбленный фазан, как ты, мог этого не заметить и думать, что у крестного все хорошо. Он совершенно не в себе.

– Кир, перестань обзываться, – Марк начинал раздражаться. – И не разговаривай, пожалуйста, со мной в манере «очевидное – невероятное». Если я спрашиваю, значит, хочу получить ответ. Ответ, а не упрек. Иначе, зачем вообще нам разговаривать?

– Я долго ждал, когда кто-нибудь из вас обратит внимание на состояние крестного. Но, похоже, всем есть дело только до себя.

– Кир, давай попробуем общаться без оценочных суждений. Хорошо? Иначе я не выдержу и отвечу, и мы поссоримся. А я этого совсем не хочу. Что конкретно заставляет тебя думать, что у властителя депрессия? Он все время в работе, спокоен как никогда. Мне наоборот кажется, что он внутренне уравновешен…

– Не продолжай, Марк. Иначе я подумаю, что ты или совсем не знаешь его, или вообще не разбираешься в психологии.

– Все, Кир, мое терпение иссякло. Больше нет сил продолжать словесный поединок. Я иду завтракать, обещал Еве. Ты со мной?

– Но…

– Все, Кир. Я сказал: все. Пошли.

Марк вышел из комнаты, с трудом подавляя в себе желание навешать брату подзатыльников. Этот долговязый умник постоянно вынимал его нервную систему, методично растягивая каждый нерв и явно получая от этого удовлетворение. Сколько раз Марку хотелось избавиться от него, отправить жить к родителям, но Кир намертво прирос к Вэлу и этому дому и уходить никуда не собирался. А после того, как начались его уроки астрономии, находиться с ним рядом стало невыносимо: к блестящему уму добавилась мгновенно усвоенная привычка говорить медленно и с ударениями, все равно что молотком забивая каждое сказанное слово в головы с менее развитыми мыслительными способностями. Марк старался держать себя в руках, когда Кир демонстрировал интеллектуальное превосходство, оправдывая поведение брата сложностями переходного возраста. Но получалось у него это далеко не всегда.

– Ну вот ты и рассердился, – как ни в чем не бывало произнес Кир. – А я, собственно, шел пригласить тебя на урок астрономии сегодня в полдень. Буду рассказывать интересную тему о затмениях…

– Без меня. Мне затмений хватает, – раздраженно ответил Марк.

– Ладно, как хочешь. Приглашу тогда Еву. Думаю, она с радостью пойдет со мной.

– Что ты сказал сейчас? Еву? – взорвался Марк. – Да что ты о себе возомнил, маленький зазнайка?

– Это я маленький? – с ехидной улыбкой передразнил Кир, нанося удар в точку боли: Марк был ниже, и каждый раз раздражался, когда речь заходила о росте Кира, считая, что природа была несправедлива к нему как к старшему брату.

– Ну все, ты напросился, – стиснув зубы, проговорил Марк.

Кир отскочил в сторону и побежал по коридору прочь. Марк – за ним. Лестничные марши они преодолели прыжками, в столовую ворвались с грохотом: сначала Кир, потом Марк. Кир, увидев за столом Вэла, Еву и отца, затормозил, и Марк врезался в него, на лету ударяя его рукой по голове. Марк был в бешенстве и не сразу понял, почему брат остановился.

– Убью, если еще раз! – прокричал он и тут заметил вытянутые от удивления лица сидящих за столом.