Кассирша вздрогнула всем телом, покосилась на дверь – казалось, что она вот-вот сорвется с места и убежит, выскочит наружу в холод и метель, но видимо незваные гости все же пугали ее гораздо меньше, чем та тварь, что таилась за окном.

– Елена Сергеевна, – отозвалась она, наконец. – Он очень плох?

Видя ее неестественную бледность Женя даже нашел в себе силы улыбнуться – бабушка, кажется, боялась за него гораздо больше, чем за себя. Или ее просто настолько сильно пугал вид крови…

– Нет, не очень, – ответил он, вместо Гели, уже открывшей, было, рот для ответа. – Жить буду, но, быть может, не долго.

– Где у вас аптечка? – спросила Геля, в душе радуясь, что он начал "оттаивать" – отходить и от болевого шока, и от обморожения. Пробудь он на морозе еще на десяток минут больше – обморожение было бы гораздо серьезнее, а так – сравнительно легко отделался. Быть может, заработает мощную простуду, которая свалит его на несколько суток в постель, и в дополнение к ампутированному пальцу это принесет ему массу неприятностей, но жить будет, это точно.

– Аптечка? – засуетилась кассирша, – Была где-то…

Порывшись в ящиках стола она извлекла на свет божий нечто черное, с намалеванным на крышке красным фломастером крестом.

– Ничего, бывает и хуже, – прокомментировала Геля, – Я и не надеялась найти тут морфий, главное, чтобы хоть чистый бинт был, да таблетка анальгина.

И бинт и анальгин нашелся. Женя мужественно вынес перевязку, хотя рука нещадно болела, а в палец словно бы ежесекундно вонзались тысячи иголок, и так же стоически разжевал три отвратительные на вкус таблетки анальгина, вняв Гелиным уверениям о том, что это поможет снять боль. После чего, укутавшись в плед и положив ноги на обогреватель, смог осознать, наконец, что все самое страшное позади.

– Ну вот, – довольно прокомментировала Геля, внимательно оглядывая дело своих рук – повязку на его пальце, – Теперь все будет в порядке. Скоро "скорая" приедет, не так ли?..

При этих словах кассирша вздрогнула, и уставилась в пол, отчаянно делая вид, что не слышала этих слов.

– Елена Сергеевна, вы, ведь, вызвали "скорую"? Быть может, еще и милицию, а? – спросила Геля, подойдя к ней.

– Что? – кассирша подняла голову, и в ее глазах Геля увидела столь явный страх, что невольно отшатнулась в сторону. – Скорую? Да, конечно же.

Теперь поднял голову и Женя, до этого тихо сидевший на диване и наслаждавшийся теплом и покоем. Видимо, в словах кассирши и он услышал нечто такое, что встревожило его. Машинально Геля прокачала в памяти события последних нескольких минут, вспоминая Елену Сергеевну, склонившуюся над столом и тихо и вкрадчиво говорящую что-то в телефонную трубку. Почему это не насторожило ее тогда? Просто от того, что она сама была в шоке от увиденной рваной раны, в которую превратился Женин палец? Или от воспоминаний о том, что глянуло на нее из окна.... Нет, так не вызывают "скорую". Вообще пожилая женщина, в коморку которой ввалились два человека, один из которых серьезно ранен, не будет вести себя так тихо и спокойно. Нет, не спокойно… забито! Так, как будто она больше боится их, а не того, снаружи.

– Ангелина, – тихо позвал Женя, – Она, ведь, не в скорую звонила.

"Сама вижу!" – хотелось ответить ей, но она сдержалась. И не от того, чтобы не травмировать психику и без того немало пережившего парня, а от того, что после его слов Елена Сергеевна не просто испугалась. А и вообще задрожала, как осиновый лист.

"Во что же я вляпалась?!" – спросила Геля сама себя, оглядывая коморку, в которую ее занесла судьба. Бабушка была явно не в себе, и Геля молила Бога, чтобы на станции не оказалось оружия. В таком состоянии она может с дуру и выстрелить в того, кто так напугал ее… Интересно, полагается ли пистолет кассиру на пригородной станции? Вроде бы и нет, а вроде бы и да. Она ж с деньгами работает, путь с не очень большими, значит должна уметь защитить и себя и выручку. Но кто ж в России додумается позаботиться о пожилой женщине, которую больше никуда на работу не берут?