– Что за безобразие! Пропустите женщину с больными ногами. Я не могу стоять, мне нужно обязательно сесть.

Кто-то из мужиков язвительно пошутил:

– Что же вы с больными ногами на турбазу поехали.

– Как вам не стыдно смеяться над пожилым человеком, – заступилась за маму дочь.

В конце концов все угомонились и, стоя друг у друга на головах, доехали наконец до места назначения. Там мы с любопытством осмотрели дом, в котором родился знаменитый космонавт, познакомились с его братом, узнали, как живёт семья, позадавали вопросы. Хозяева были приветливы и добродушны, а я думала о том, как им, наверное, надоели эти толпы туристов, которые ехали сюда отовсюду, и какое надо иметь терпение, чтобы постоянно сохранять эти искренние приветливость и радушие.

На обратном пути наш автобус сделал стоянку в небольшом городке Марпосаде, где мы побежали в местный ресторан и с удовольствием поели, потому что еда в нашей кокшайской столовой была довольно противной.

Дни летели, погода стояла жаркая, тупо сидеть на пляже быстро надоедало и мы придумывали себе всякие занятия и вечно вляпывались в какие-то истории. Папа с братом Валеркой, конечно, с первого дня пытались рыбачить. Но рыба не ловилась. Кто-то сказал им, что лучше всего она берёт на опарыша. Но где изловить опарыша в условиях турбазы? Папу научили, что нужно взять свежую рыбу с потрохами, разрезать ей пузо и положить на солнце, через день там заведутся червяки. Папа так и сделал. Рыба денёк полежала на солнцепёке, а когда утром братишка подошёл и увидел копошащихся в её внутренностях червей, его тут же вырвало и на рыбалку он больше не ходил.

Мимо брандвахт всё время шныряли моторные лодки, и моей осторожной маме вдруг вздумалось спросить меня:

– А хочешь покататься?

– Кто ж меня покатает? – удивилась я.

– Давай я договорюсь вон с тем парнем, он всех катает, – заявила мама.

Она действительно пошла и договорилась, что меня немножко прокатят и быстренько вернут. Как же она ошиблась, интуиция подвела. Когда мы на большой скорости, так что я даже забоялась, вылетели почти на середину Волги, мотор вдруг заглох. Парень дёргал за какую-то верёвку, чтобы его завести, но мотор только вскрякивал, но не заводился. Тогда парень говорит мне:

– Садись на вёсла, а я попробую завести.

– Как это на вёсла, – возмутилась я, – я не умею.

– Научишься, – отрезал парень, вручая мне вёсла. – Да не боись, щас я его заведу, а ты пока греби.

Перспектива грести до берега меня как-то пугала, потому что Волга хоть и казалась спокойной, но течение незаметно сносило нас в другую сторону, кроме того, проплывающие мимо катера и моторки, давали волну, и мы болтались, чуть не черпая бортами воду, тем более что я налегала то на одно, то на другое весло, боясь их просто-напросто потерять. Мне показалось, что мотор никогда уже не заведётся, и я думала о бедной маме, которая, наверно, сходила с ума на берегу. Но проклятый мотор наконец-то взревел, лодка рванула, чуть не выронив от толчка моего лодочника, и мы теперь уже довольно быстро добрались до берега.

Я издалека увидела маму и начала махать ей, давая знак, что всё нормально. Мама нервно бегала по берегу туда-сюда и по выражению её лица было видно, что она уже готовилась вызывать спасателей искать свою пропавшую дочь. В общем, всё обошлось, но больше я на моторках не каталась.

Как-то папа решил свозить нас на обычной вёсельной лодке к разбросанным тут и там вдали от берега песчаным островкам. Они манили не только первозданной чистотой ярко-жёлтого песка, но и своей пустынностью посреди окружающей их большой воды.