– Почему ты так решила? – настороженно спросил Ооками, становясь снова серьезным.

– Посмотри на пальцы своей правой руки.

Нахмурившись, Ооками повернул ладонь кверху. Ранки уже зажили, но шрамы были хорошо видны.

– Да, они почувствовали, что я касался этого амулета. Но как – не имею ни малейшего понятия. Я брал в руки столько предметов, что любой из них мог оказаться этой самой звездой. Полагаю, это какой-то драгоценный камень, раз его так назвали.

– Кто? – повторила свой вопрос Кагеро – ее спина была напряжена так, что казалось, она в следующий момент готова ринуться в бой.

– А у вас не было никакой, даже самой безумной идеи?

Ооками не смог отказать себе в еще одном нежном касании ее руки – их пальцы переплелись, и он решил больше не прерывать их тактильную связь.

– Идей было мало, – взгляд Кагеро смягчился, но желание узнать имя виновника не давало увести ее от цели: – Самая логичная – это возможная месть за Куротачи и все, что могло быть с ним связано. Но Незуми умер на рудниках, а у Куротачи, как сказал Асунаро, наследников нет.

Неожиданно рассмеявшись, Ооками покачал головой, а потом заставил себя оторвать взгляд от Кагеро и перевел на Асунаро:

– Ну знаешь ли, советник, от тебя я такого не ожидал! И это сказал ты, близко знакомый с моей сестрой и женой…

– О нет! – простонал Асунаро, откинулся на подушки и закрыл лицо руками. – Я идиот! Конечно же! У Куротачи нет наследников, у него есть… наследницы…

Многозначительно переглянувшись, Тора и Кагеро почти одновременно хмыкнули – и выражение их лиц не сулило советнику ничего хорошего.

– Не надо! – Асунаро резко выпрямился и быстро выставил руки, защищаясь. – Я прекрасно знаю все, что вы обе мне хотите сказать. Был неправ, признаю свою ошибку и приношу извинения.

– Так что там с наследницами? – укоризненно качая головой, спросила Кагеро.

В иной ситуации она бы ответила гневной тирадой, но присутствие Ооками, то, как он сжимал ее ладонь, ощущение тепла его пальцев умиротворяло настолько, что она решила не идти в этот бой.

– У Куротачи, если мне не изменяет память, было три дочери, – принялся вспоминать Асунаро и не удержался от комментария: – Похоже, что его, как и отца, коснулась семейная традиция рожать только девочек… После рождения все три были отобраны у матерей и росли во дворце вместе с дочерями Повелителя. Куротачи ими мало интересовался, даже, можно сказать, не интересовался вообще. Поэтому их скорее считали дочерями, чем внучками Повелителя. Когда они выросли, их, естественно, выдали замуж. Старшая, кажется, уже умерла… – Асунаро задумался, вспоминая детали. – Младшая живет где-то на юге, а средняя вышла замуж и осталась при дворе. А замуж ее выдали за…

Он замолчал, осознав правильный ответ на все свои вопросы, и рукой закрыл глаза.

– Кувабару, – тихо закончил за него Ооками.

– Да, за Кувабару… – в голосе Асунаро прозвучали нотки отчаяния – он прекрасно знал этого человека, но почему-то не вспомнил, перебирая всех возможных противников: – Придворного палача Повелителя…

– Что за странное имя? – удивился не вмешивавшийся до этого в разговор и начинающий украдкой зевать Итачи. – «Чур меня!»

– Это не имя, а кличка. Так его прозвали побывавшие у него в руках, надеясь, что не он будет задавать им вопросы… – Асунаро выпрямился, стараясь не встречаться взглядом ни с Кагеро, ни с Торой. – Как его зовут на самом деле, уже не помнит никто. Кувабара много лет назад отошел от дел и больше не практикует в темницах Повелителя, но это не значит, что он потерял навыки…

– Да-а, советник… – протянула Кагеро. – Сегодня вы нас просто шокируете своими знаниями о дворцовой жизни! Вдруг, если бы вы вспомнили об этом хотя бы на пару дней раньше, последних событий можно было бы избежать…