– И сколько у тебя было имен, девушка?

– Три. Или четыре. Тебе ли не знать, старик, – губы выплюнули слова, и я сама ужаснулась тому, что произнесла. Я вовсе не хотела этого говорить, понимая, что подобная грубость может стоить жизни, но слова были сказаны, и их было не вернуть.

Шаман вдруг расхохотался, и этот звук, как гром в степи, казалось, окутывает со всех сторон, заставляя дрожать и пол под ногами, и сам юрт. В жаровню, перед которой я стояла пошатываясь, полетел пук какой-то травы, отчего весь шатер тут же заволокло сладким дымом. Он не царапал горло, а наоборот, казалось, позволял вдохнуть полной грудью, что я с удовольствием и сделала.

– Дыши,Лисица, дыши. И расскажи мне, что ты видишь,– голос, на фоне далекого смеха, что все еще звучал в моей голове, скользил по коже, шевелил волосы, обволакивал, как туман, не позволяя спрятаться и отстраниться. Я уже не видела ни шатра, ни двух женщин, что сидели у жаровни, только синее, слепяще-яркое небо, от которого хотелось закрыться руками. Оно было везде, и снизу, и сверху. И были колокольчики на кожаных шнурках, что трепетали от ветра за моей спиной.

– Что ты видишь?

– Я вижу небо,– собственный голос казался далеким, идущим вовсе не из груди, а откуда-то из затылка.

– Какое оно, твое небо?..– голос баюкал, голос укачивал, но не давал соскользнуть ни в реальность, ни в сон, удерживая на грани.

– Такое, что больно смотреть,– словно в ответ на мои слова, небо вспыхнуло так ярко, что свет резанул по глазам, заставив зажмуриться. Только почти ничего не изменилось, лишь звон в ушах стал громче, вызывая головную боль и тошноту.

Несколько мгновений почти корчась от этих непонятных, невозможных ощущений, жмурясь от солнца, которого не было, я и не заметила, когда все закончилось. Меня накрыла серая тень, словно пряча от ярости небес и грохота колокольчиков. Сумев открыть глаза, я разглядела только длинные бурые перья, что крылом укрывали меня, но я не видела самой птицы. Разглядела другое.

Повернув голову туда, где мне все еще мерещилось присутствие шамана, я увидела вовсе не старика, не завесу из колокольчиков, а совсем еще молодого, полного сил степняка, с длинными черными волосами и темной аккуратной бородой. Выдавали его только глаза, что сейчас не были скрыты за лентами из кожи.  Мужчина стоял на том же слепящем небе, что занимало все пространство вокруг, и его глаза даже не щурились от света, когда вокруг меня все пространство было укрыто серой тенью,  позволяя видеть то, что скрывало солнце до этого.

– Вот, значит как, – мне казалось, я разгадала какую-то важную тайну, но пока просто не могла собрать верные слова.

– Что ты видишь, девушка? – голосом шамана,  шевеля губами, спросил молодой мужчина, что стоял посреди слепящего неба.

– Я вижу тебя, шаман. Вижу, кто прячется под шкурой старика.

Темная бровь моего нежданного собеседника взлетела вверх. Сделав несколько шагов вперед, мужчина нагнулся к самой тени, что прятала меня от неба, прищурившись и пытаясь рассмотреть. Но это не тронуло затуманенный разум. Заинтересовало меня другое: на ярком небе, там, где прошел шаман, остались следы. Они были похожи на провалы, словно мужчина вырывал часть неба, когда проходил по нему. Это показалось таким неправильным, грубым, что я, пребывая даже в столь странном, задурманенном состоянии, не смогла сдержать возмущение.

– Зачем ты топчешь небо?! – вопрос получился резким, грубым, но, кажется, в таком состоянии я была готова даже ударить этого глупца, что оставлял за собой дыры.

Шаман отступил, а затем широко улыбнулся. Он повел в воздухе рукой, и в ладони тут же оказался странный инструмент, похожий на палку с костями и колокольчиками, прикрепленными к верхушке. Потряхивая рукой, шаман очертил полукруг между нами, словно нарисовал в воздухе арку, и вдруг резко дунул.