Наемника трясла крупная дрожь.

– Брат, ведите следующего, – устало сказал отец Иаков. – А этого проводите в келью для сугубых молитв.

* * *

На вилле было тихо.

Большая часть прислужников разбежалась, один плакал и молился во дворе, и теперь предстояло выяснить, кто, собственно, решил передохнуть в доме.

Посох никак не реагировал, поэтому можно было спокойно ходить по дому, проверяя комнату за комнатой. Вилла была двухэтажной, с высокими окнами, большая часть которых была закрыта ставнями. Их, конечно, стоило открыть – на случай, если бой придется принимать в доме.

По пыли, которая лежала на мебели и в углах комнат, было ясно, что домом до недавнего времени пользовались редко. Здешние слуги явно не проявляли большого старания.

«Вот тут спали стрелки», – подумал Мишель, глядя на койки, кое-как сооруженные из разнообразного тряпья.

«А здесь?» Монах на пару секунд задержался возле желтых потеков на светлой стене; каждый потек был подписан чьим-то именем. «Ага, здесь они со скуки соревновались в высоте струи».

Посох по-прежнему молчал, поэтому инквизитор ощущал себя скорее учеником на занятии, нежели воином Христовым, выполняющим довольно опасную задачу. Управляющий местными виноградниками сообщил, что на виллу Риветти ночью напали какие-то конные разбойники, а сам он чудом спасся бегством. Может, это были и не те, кто разорил храм, но проверить сообщение все равно стоило. И монах не переставал удивляться Божьему попечению! Через одного из малых мира сего Господь вновь направил его на верный путь.

На втором этаже обнаружился стол, на котором аккуратно лежало голое мужское тело. В углу лежало еще одно, брошенное кое-как. Судя по запаху и виду, с момента смерти прошла неделя-полторы. Похоже, те из здешних слуг, кто не успел сбежать, когда нагрянули наемники. Тела, конечно, нужно будет осмотреть, но сначала надо было найти того, кто их сюда положил.

«Нигде не было ни кровавых символов, ни магических ловушек, поэтому версию о неопытном вампире следует признать единственно верной», – рассуждал Мишель, по привычке представляя себя держащим экзамен. – «Тогда прячется он там, где меньше всего света, то есть в погребе».

Нужную дверцу монах приметил, когда проходил мимо разгромленной кухни.

Стараясь не наступать на черепки и разбросанную по полу утварь, он двинулся к дверце. Реликвия, наконец, начала светиться и подрагивать в руке. Мишель ненадолго остановился, прочитал псалом, чтобы успокоиться, и достал из внутреннего кармана камень, немедленно засиявший ярким солнечным светом. Дверца подвала открывалась наружу, поэтому посох пришлось на время отложить. На первые секунды камня должно было хватить, даже если внутри обычный смертный.

Резко дернув дверцу за металлическое кольцо, инквизитор увидел уходящую вниз лестницу и человека с арбалетом, нацеленным на проем. Как и ожидалось, взглянув на свет солнца после темного подвала, стрелок немедленно ослеп, но все же выстрелил, не глядя. Болт, конечно, пролетел мимо: щит веры и шлем спасения защищали по-прежнему надежно.

Человек начал богохульствовать, но от боли не вопил и ожогами не покрылся. Похоже, еще один смертный слуга. Подхватив посох, Мишель сбежал по ступенькам в подвал, с разгона ткнув стрелка посохом, как копьем. Реликвия пробила в нем дыру, и в тот же момент в дальнем углу, где-то за кругами сыра и свисающими с потолка кусками копченого мяса раздались нечеловеческие вопли. Подвал был слишком тесным, драться было неудобно, поэтому, не долго думая, монах встал на колени, вытянул перед собой левую руку с камнем и начал вслух читать молитвы об упокоении.