– А кстати, почему мы все зацепились за наркоманов? – спросила я Леву Задова, стоящего над трупом в позе дачника, вскапывающего огород. Он тут недавно ездил в чисто поле, где часа четыре в дождик осматривал покойника, – все посмеивались, что капюшон экспертам надо пришивать к другому месту, у Левки намокло именно оно…

– Из-за множественности ранений, каждого из которых хватило бы для причинения смерти, – не разгибаясь, ответил мне Задов.

– Иначе говоря, из-за того, что для достижения преступного результата были употреблены явно несоразмерные усилия, противоречащие здравому смыслу?

– Они хочут свою образованность показать и все время говорят о непонятном, – пробурчал неслышно подкравшийся сзади Болельщиков. И как это он свою тушу так бесшумно переносит?

– Я думаю, что за наркоманов мы зацепились из-за того, что во-он там, на площадочке, полно использованных шприцев, кое-какие свеженькие, – продолжил Болельщиков, протягивая мне на листе бумаги три одноразовых шприца, в которых по стенкам лениво перекатывались какие-то бурые капли. – Машка, ты пишешь уже? Это я прямо с подоконника забрал – аккуратно, на бумажку. Сейчас на пальчики обработаю, все пригодится.

– Спасибо, Женя, положи вот сюда, только смотри, чтобы никто не наступил. – Я благодарно кивнула Женьке. – Даже если эти наркоманы, которые там на площадочке тусуются, и не при делах, то хоть как свидетели сгодятся.

– Ага, – Женя шумно перевел дух. – Я вон, когда в квартиру ходил лампу подключать, мне тетка там сказала, что дверь парадной дважды хлопала.

– Вот как? – Я подняла глаза от протокола. – Значит, сначала выбежали убийцы, а потом – сверху – наблюдатели рванули? Может, те самые наркоманы с площадки? Там у них постоянный клуб…

– Убийца. – Это подал голос эксперт Задов; он уже проделал с трупом все, что от него требовалось, и теперь заполнял листочек с описанием трупных явлений. Все, что он там написал, – и сведения о наличии или отсутствии трупного окоченения, и то, как ведут себя трупные пятна при надавливании динамометром, и как реагирует зрачок при введении раствора пилокарпина в переднюю камеру глазного яблока, и кое-что другое, – все это послужит для определения времени наступления смерти. Хотя в нашем случае время смерти точно зафиксировано в медицинских документах – карте вызова «скорой помощи»…

– Что, Лева?

– Я говорю, не убийцы, а убийца. Мне почему-то кажется, что он был один. – Лева устало вытер пот со лба тыльной стороной руки в резиновой перчатке.

– Ты знаешь, мне тоже это приходило в голову. Надо поискать среди приятелей этой девочки – может, она вчера не с тем в кино пошла, а сегодня ревнивый поклонник ей объяснил, что надо соблюдать верность.

Болельщиков, перематывающий в фотоаппарате пленку, включился в разговор:

– Задов, тебе просто кажется или есть веские доводы?

– Что убийца был один?

– Ну да.

Лева подошел ко мне, подняв руки в окровавленных резиновых перчатках, и выставил бедро, как латиноамериканская красотка.

– Машка, ну-ка, прикури мне. Сигареты вот здесь, в кармане. Ай, щекотно же!

Я послушно достала из Левкиного кармана пачку сигарет и зажигалку, прикурила сигарету, и Левка, нагнувшись ко мне, прихватил ее зубами.

– Угу, – промычал он, затягиваясь.

– Не за что, родной. Так есть веские доводы?

– Элементарно, Ватсон. – Задов приосанился, готовясь прочитать нам с Болельщиковым лекцию по криминалистике. – Исходя из параметров ран, орудие было одно. Судя по весьма краткому периоду времени, в течение которого наносились ранения, это орудие было в руках у одного человека, никому не передавалось. А если убийц было несколько, то что делали остальные? Стояли и смотрели? Тогда они не убийцы…