На Лялю набросилось Милосердие, Сострадание, Самопожертвование с кинжалами, шприцами и стали терзать её сердце. По воздуху подплыл кубок в форме юдоли. Она отпила из него и повеселела, тряхнула головой:

– Я не справлюсь. Но пришлю вам подмогу.

С соседней Башни кто-то метнул камень из катапульты и кинулся вниз головой. Ляля едва успела увернуться от удара. Сзади подплыл Нептун и нацелился в нее трезубцем. Но затем снова нырнул в пучину.

И даже обнаженная Венера, чья красота – полнота меры прекрасного, помнит о мере, зачерпывая и переливая из кувшина в кувшин. Поэтому над ней сияет пленительная Звезда, которой дано всё пленять и пленить.

Даже не двуличная, а Трехликая в знак верности прошлому своего астрального рода, Луна ревниво затмила самую яркую Звезду. И в упоении стала внимать вытью триглавых псов и одинокого волка и любоваться хождением по карнизам лунатиков и… лунатиц, о, чудный цирк! Лунатица в накидке цвета лунного камня незаметно проходит ночью в подвалы банка, подходит к сейфу, набирает код лунь-нуль-лунь-нуль-лунь-null^>2=ничто, сейф легко открывается сам, из его зева вытекает река крови плодородного полнолуния. Теперь на лунном трилике можно было различить зыбкую улыбь.

Старк Ярило затмил Луну пуще, чем та секунду назад затмила Звезду. Сияние его обжигало, слепило глаза. Разве можно увидеть лицо Солнца? Солнцелицо. Оно мелькает в каждом луче: атлетом с колчаном лучей и лирой, младенцем на белом коне, колесничим, правящим квадригой лошадей, царицей амазонок в круженье кружевном светил или просто отражением на воде. Ляля зажмурилась, ослеплённая этим молниеносным калейдоскопом. А когда открыла глаза, полномочия уже принял старк Суд. Страшный суд – час возмездия и воздаяния. Страх охватил и Лялю, и Аудашу. Они кинулись бы друг другу на грудь, если бы движения не сковал старк.

Все пути ведут в Мир и к Миру после войны. К подписанию мира в мире. Мир – властелин мирозданья. Но мир и в тебе. Мир и покой. Ты властелин в нем? Или мирозданье вертит тобой, и ты вертишься, как земной шар? Оттого человек Мира и состоит из двух половинок: правая – молодец, левая – молодица, Донъ – маДонна, коло – кол, ибо ты – в нём, он – в тебе, юг – север, плюс – минус. Природный мир пребывает в свободе. А может ли быть у свободы властелин?

0/XXII Замыкая круг процессии Таро, спешит вприпрыжку в желтом солнечном кафтане, шут, Дурак с растрепанными пшеничными космами, песню распевая:

-Кто не Дурак, тот Дура!

А что не мрак, то утро!

Дуракам – счастье! Иван-Живан-живулечка – дурак. Умная голова дураку досталась. Пьяному море по колено, а лужа по уши. Но только дурак до лужи напивается. Потому и пословица: «Не река топит, а лужа».

Трижды обойдя вокруг софы, вереница колоды старших арканов – старков – остановилась. Колода поднялась в воздух и опустилась на софу круговым пасьянсом или же двумя подковами, составившими круг, при этом идеально вписавшись, даже влившись в цветовую гамму гобелена.

Из строя выступил Император и, ударив палицей об пол, воззвал к кукле-мотанке:

– Я – Батя! Всех, всем и всюду: в костеле, котельной, castle, castello^>3, где касты тело, а ты, о, нитяная Саstа Divа^>4, настолько приятно-шерстяная, мохеровая, насколько певуча Мария Каллас, колоссальное диво, Дива высшей касты, птица певчая, подобная Аугусте Импаратрис дель Кастильо^>5 – Име Сумак, вышедшей из лона Солнцебога Инти, предка Бати. Атауальпа, последний повелитель инков, – наш общий предок. Мне преклоняются императоры в граде Каносса.

– Заноза, – послышалось Аудаше.

– Саnossa!! – будто услышал ее мысли и повторил на латыни старк Батя. -Да и в граде Каркассон, – с сарказмом прибавил. – Все у моих ног, кто не Дурак. Императоры, прокураторы, пророки, проповедники, я – Батя – хан всех императоров. Только птицы певчие выше меня летают. Иди ко мне, ой-ля-ля, Ляля, Ляля, ля-ля-ля!