Представить только, если он заметит ее в зале…

Мина нахмурилась. В любом случае держать дистанцию безопаснее. С тех пор он не давал о себе знать, и Мина понимала почему. Во-первых, семья. Два года тому назад жена Винсента очень интересовалась их с Миной отношениями, и винить ее за это глупо. Винсент прямо сказал, что Мария ревновала. И события на острове не улучшили ситуации. Мина и Винсент чуть не погибли. Неудивительно, что после этого его жена возненавидела Мину. И дело не в Мине, которая, в конце концов, работала в полиции…

События на Лидё их сблизили, и для Мины такая степень близости оказалась невыносимой. Поддерживать отношения в дальнейшем стало не так просто. Она опять замкнулась в неприступном форте собственной рипофобии, за стенами которого только и чувствовала себя в полной безопасности. Винсента, как ей казалось, тоже вполне устраивало держаться от нее на расстоянии.

Тем не менее…

– Главное – помнить, что это не всерьез, – сказал Винсент. – Демонстрация сверхъестественных способностей, которых на самом деле у меня нет. Это так, уж поверьте мне.

Он поднял бровь. Напряженная тишина прорывалась нервными, неуверенными смешками – то, что нужно.

Зал «Крюсельхаллен» в Линчёпинге был полон, несмотря на будний день. Тысяча двести человек приехали из города и окрестностей, чтобы увидеть мастера менталиста в этот вечер среды. На взгляд самого менталиста, людей даже многовато. Но его участие в расследовании убийств два года тому назад привлекло большое внимание средств массовой информации. Если Винсент до того и не был публичной фигурой, то, безусловно, стал ею после событий на Лидё. Точнее, не сам Винсент. Никто и по сей день не знал, кто такой Винсент Боман. Мастер менталист – вот кто стал излюбленным героем прессы, и публики тоже. Продажи билетов возросли вдвое после сообщений о том, как он чуть было не захлебнулся в резервуаре с водой.

Его импресарио Умберто сумел скрыть от журналистов подробности участия Винсента в этом деле. Только потому он и имел возможность до сих пор выступать на публике. Общественность наверняка изменила бы отношение к любимому артисту, если б узнала, что он, пусть и невольно, стал причиной смерти трех человек. Сам Винсент, разумеется, не был убийцей. Никого из этих троих, по крайней мере.

Но у журналистов свои представления о виновности и невиновности. Поэтому Умберто и сделал все возможное, чтобы сохранить в секрете мотив Яне. Чему в немалой степени способствовал тот факт, что Яне и Кеннет бесследно исчезли с лица земли.

«Экспрессен» одно время попыталась раскопать историю гибели матери Винсента. Узнав об этом, Умберто налетел на них как ястреб: или они навсегда оставляют эту тему, или не получат от него больше ни одного пресс-релиза и не сделают ни одного интервью с артистами, которых он представляет. Им решать, стоит ли история почти полувековой давности таких жертв. Журналисты решили, что не стоит. Винсент догадывался, что не последнюю роль в этом сыграл итальянский темперамент Умберто.

Тем не менее информация о том, что убийца посылал Винсенту сообщения, просочилась в средства массовой информации. И эта история настолько будоражила воображение, что просто не могла не начать жить собственной жизнью.

Люди присылали Винсенту свои версии происшедшего, даже не задумываясь о том, насколько это бестактно. Впрочем, он хорошо их понимал. Иначе не был бы менталистом.

– То, что я сейчас буду делать, перенесет нас в начало прошлого века, когда такие эксперименты были в моде, – продолжал он. – Схожие приемы используют создатели новых религий. Новых сект, во всяком случае.