– «Союз Советских Социалистических Республик».

– Вот, – продолжил знаменосец, – появился великий, – он снова замялся, и красноармеец с бумажкой прочел:

– «Союз Советских Социалистических Республик».

Левый красноармеец Степка поднял руку и сказал правому с бумажкой:

– Пожалуйста, яснее и короче! Я сам ничего не понял из твоей речи, а что поймет бурят-монгольский дед?

Чагдар стоял понуро, но ему уже становилось смешно от стараний красноармейцев, и он решил, что, когда они закончат свое провозглашение, он радостно захохочет, иначе помрет от распиравшего его кишки смеха.

– Итак, – сказал знаменосец, учтя Степкину критику, – два дня назад, тридцатого мая тысяча девятьсот двадцать третьего года, в городе Верхнеудинске провозглашена Бурят-Монгольская Автономная Советская Социалистическая Республика в составе Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. А Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика вошла в Союз Советских Социалистических Республик!

– Теперь мы можем спешиться, – сказал старшой Степка, – негоже возвышаться над бедняком! Слишком долго над ним возвышались буржуи и мироеды! Делай, как я!

Красноармейцы спешились и мгновенно сделали из трех своих винтовок трехгранную пирамидку. В это время Чагдару удалось подавить смех, клокотавший в кишках, и из его глаз вытекли невольные слезы.

– Ты плачешь, бурят-монгольский дед, – заметил Степка растроганно. – Такая великая радость случилась у ваших! У них будет теперь свое рабоче-крестьянское правительство! Собирай своих, мы исполним для них рабоче-крестьянские песни! Мы – агитационная ячейка.

Красноармейцы оправили гимнастерки и ремни и стали в строгую линию. Чагдар искоса взглянул в их серьезные лица с ярким блеском голубых и серых глаз, прорывающимся сквозь коричневатость и обветренность загорелых лиц, и сказал дрогнувшим голосом:

– Сейчас приглашу, уважаемые товарищи!

Он пошел к усадьбе, где выдавал присутствие людей дымок костра, и услышал, как за его спиной красноармейцы выполнили поворот направо, пошли за ним и снова встали в линию у ворот, которые он открыл. Чагдар вывел на улицу Цыпелму, Бальжиму, Энхэрэл, Гыму и Зоригто, шепнув им:

– Молчите и слушайте, не забывайте, что вы бедняки! И тогда все обойдется!

– Мэндэ! – сказали хором красноармейцы, а знаменосец (Чагдар услышал его имя Антонаш) добавил:

– Мы исполним вам новые песни.

И красноармейцы заорали зычными и грубыми голосами:

Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем!
Всюду будет знамя реять,
Знамя мая и труда!
И да сгинут буржуины
Раз и навсегда! Раз и навсегда-а-а![3]

А потом они посовещались, и Степка сказал:

– Мы решили, что великий «Интернационал» вы не поймете, и мы исполним для вас «Авиамарш». Может быть, ваш парень захочет стать пролетарским летчиком. Это самое новое.

Они замаршировали на месте, их тяжелые сабли подергивались ровно и единообразно, и сапоги на ногах были новые и начищенные.

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор,
Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца – пламенный мотор[4].

– На месте стой, раз-два! – скомандовал Степка и обратился к Чагдару: – Уважаемый бурят-монгольский дед! Теперь скажите, какую исполнить для вас работу? Красная армия – главный друг и помощник бедняков.

Чагдар не ожидал такого вопроса. Раньше с таким вопросом к нему приходили голодные батраки-барлаги, и он нанимал их на какие-нибудь работы, если находил. Его озарило:

– Уважаемые красноармейцы! Мы голодаем уже несколько дней. Неизвестные люди отняли у нас последнюю пищу. У нас есть небольшая отара, мы ее нашли в степи, блуждающую, и она пошла за нами. Но я не умею резать овцу. И внук мой тоже не умеет. Помогите нам зарезать овцу. Мы угостим вас свежим бухлеором, если вы будете добры откушать нашу пищу.