Бюсты Федора и Алексея Орловых в Вильфранш-сюр-Мер

На бульваре Мориса Метерлинка в Ницце я оказался сразу, едва переступив административную границу скучающего Вильфранша. Шагать в полдень по этому безлюдному бульвару, уходящему резко в гору, оказалось занятием не из приятных. Узкая пешеходная полоска, лишенная какой-либо растительности, шла вдоль автострады, соединявшей береговую линию Ниццы с Вильфраншем, и при этом почему-то многозначительно называлась бульваром. Мартин бежал впереди на длинном поводке, время от времени останавливаясь и поворачивая голову в мою сторону. Я перехватывал его вопросительно-молящий взгляд и из жалости время от времени брал его на руки, прижимая к груди горячее дрожащее тельце. Солнышко становилось ласковым, когда изредка пробивалось сквозь тяжелые облака, а вот ветер, дующий с моря, был ещё холодным. Гора Монт Барон, что замаячила впереди, почти сплошь покрытая роскошными соснами и эвкалиптами, была местом очаровательным, но не сейчас, когда вокруг не было ни души, кроме куда-то спешивших и фыркавших автомобилей. Впрочем, сколько раз я и сам проносился с ветерком по этой горной дороге на своем «Пежо», даже не обращая внимания на его название! Был ли это Метерлинк, Маерлинк или Браунинг – мне было всё едино, лишь режущий уши шум, да и только.

Тихий фешенебельный отель под названием «Дворец Метерлинка», расположенный на карнизе горного обрыва, зависшего над морем, и казавшийся забытым всем миром, был рад разделить с нами своё одиночество. Мы с Мартином свернули с дороги, обошли отель со всех сторон, но так и не встретили на своем пути ни одной живой души. Портик, исполненный в греческом стиле, бурлящий кипяток джакузи и голубой бассейн на пленэре не привлекли нашего внимания, а вот уютный парк на краю скалы, плотно засаженный высокими кипарисами, восхищал мой взор и волновал Мартина запахами влажной черной земли. Я присел на скамью, любуясь каменным фасадом старинного дворца с крышей сказочной формы. Гармонию чудной природы нарушил звонок мобильного телефона в моем кармане. Мартин резко прекратил копаться под кустарником и, как будто желая принять участие в разговоре, живо запрыгнул на лавку, вертя хвостом. Звонила Клэр. Я тяжело вздохнул.

– Привет, вы где? – спросила Клер тоном закадычной подруги.

– А что собственно случилось?! – не скрывая недоумения, ответил я вопросом на вопрос.

– У меня новость! Мой папа приглашает тебя к нам в гости! Он даже разрешает тебе взять Мартина.

– Спасибо, но это лишнее, – я не мог скрыть раздражения, но ей, по всей видимости, было на это наплевать.

– А почему нет? К твоему сведению, мой папа никого из моих друзей не приглашал, называя их всех без разбора «татуированным дерьмом». Для меня самой это было удивительно! Я рассказала ему про тебя, и он вдруг решил позвать!

– Зачем? Но ей богу, не стоит! – простонал я в отчаянии и посмотрел на Мартина, который находился в напряженном состоянии, как будто всё понимал и разделял мою озабоченность.

– А вообще-то вы где? – повторила она свой вопрос.

– Гуляем!

– Ну все-таки? Как всегда, в Ницце? В старом городе?

– Не совсем. Мы… мы во дворце Метерлинка, если тебе это что-то говорит.

– Мне? Ну разумеется! А вообще-то этот дворец называется «Орламонд». А что вдруг вас туда потянуло?

– Поначалу особой цели не было, если честно. Я только вчера узнал, причем случайно, копаясь в отцовской библиотеке, кто такой Метерлинк.

– Вот как? Вот позор-то! Я думала, ты у нас Mr Know-All! – сказала она, намекая наверное на одноименный рассказ писателя Моэма, жившего когда-то здесь, совсем неподалёку.