– Лена зайти хотела, – и без пауз, очень быстро добавляю, чтобы избежать лишней реакции: – посидим немного, чай попьём. Совсем чуть-чуть, – показываю это «чуть-чуть» пальцами, расстояние между которыми – самый мизер.

– Только что виделись. Что за срочность?

Переступаю с ноги на ногу, волнуюсь.

– Просто, поболтаем…

Фыркает, поправляя карман лёгких, льняных штанов, зеленовато-бежевого цвета.

– Ладно, иди, но только сама с ней договорись, – строго напутствует, а я улыбаюсь широко, потому что это точно одобрение. – Постучи несколько раз, извинись. И, Кира, – это твоя инициатива, если что… Человек пожилой, ей твои всплески не нужны. «Хочу», «не хочу»… – придумала ромашку.

– Да! Спасибо.

Подбегаю, целую, крепко-крепко обнимаю за шею.

Мама улыбается по-доброму, нежно гладит по макушке. От неё привычно пахнет сладкими духами и кофе, который обожает в любое время суток. Вся она такая родная-родная. Вдыхаю глубоко и жмурюсь.

Мамочка моя любимая, я всё-всё сделаю как надо и всё у нас хорошо будет.

Опускаюсь обратно на пятки, заглядываю в глаза.

– Эх, уедешь от меня, – грустно произносит, – я скучать буду. По волосикам твоим…

Прячу глаза. Мои волосы – это прошлый скандал. Я не хотела обижать, честно, я… я очень хотела их обрезать. Перед поездкой сделала, а мама, как оказалось позже, была к этому не готова. И вот: у меня модное каре до плеч, а у неё плохое настроение, когда на этом акцентируется. Я сто раз пожалела, что так сделала. Поддалась импульсу…

– Мамочка… я всё-всё отдам.

– Отдашь ты, конечно, – фыркает. – Поступи сначала.

Киваю, заглядывая в глаза. Мама не злая, она просто очень устаёт и много для меня делает. В свою очередь стараюсь максимально отплатить благодарностью: убираю в нашей комнате, готовлю, стираю, бегаю по старушкам, чтобы она могла хотя бы немного отдохнуть. Смены в цехе, последний год даются с трудом, к тому же, приходящая туда молодёжь – делает быстрее, не всегда лучше, но быстрее и для мамы, проработавшей больше двадцати пяти лет в одном месте – это тяжело. Бонусные выплаты зависят от выполненной нормы, а точнее: перевыполнения этой нормы. Моё сердце в кровь каждый раз, потому что, выполнить норму – выше сил. Была бы возможность, я и там заменила, но, увы.

Провожаю у порога, заверяю, что всё сделаю, позвоню, напишу и буду на связи в любое время. На душе нет камня, там просто сжимается. Обидела её… по глазам видела, что обидела. Но улыбаюсь широко и радостно, даже когда она отворачивается.

Я виновата…прости, мам.

С тяжелым сердцем раскидываю по полкам крупу, в морозилку – сосиски, сахар в сахарницу и бегу на своё место, зашториваюсь. Всё! Целых тридцать минут меня не для кого нет! Можно немного уединения, закрыться от шума за дверью и в общем, от всего. Открываю читалку, погружаясь в книгу и на следующем вдохе проваливаюсь с головой.

Мне не нужно вспоминать сюжет, я с ними так тесно, что герои буквально живут в голове. Постоянно прокручиваю и представляю, переживаю яркие эмоции от страницы к странице. Сердечко взлетает. Такая любовь, такие искры… у-у-ух. И не могу поверить, что такие сильные чувства разобьются. Джереми её любит, больше, чем себя… Он же с ней как с принцессой. Увидел, полюбил…

Не верю. Не верю и всё! Не может он так, не может! Глаза бегут по строчкам, а моё сердечко то разрывается, то снова склеивается, радостно тарабаня.

«Больше нет причин оставаться тут, нужно двигаться дальше. Позади груз предательств и обида…»

Закусываю губу.

Пожалуйста, только не это… только не так. Иди к нему! Иди к нему!!! Он же ради тебя пришёл, он же…

И снова резко хапаю воздуха, когда читаю продолжение: