Моя грудная клетка раздувается от гордости за себя. Я смогла одним лишь присутствием отвлечь Кирилла от парней. Наверняка хвастаться своими гоночными достижениями гораздо интереснее, чем общаться со мной, но он все равно выбрал меня.

— Поедим шелковицу? — спрашивает Кир по дороге.

— Мхм, — отвечаю, пытаясь понять, что это должно значить. Может, в его словах и нет подтекста, но он почему-то слышится мне вполне отчетливо.

Мы подходим к дереву и, как и в прошлый раз, Кир кормит меня ягодами по одной, при этом не забывая и себе в рот кинуть несколько. Я снова дрожу, пытаясь придумать, как же его так соблазнить, чтобы наверняка повелся на меня. Понятное дело, можно сказать прямым текстом, мол, хочу-не-могу. Только у меня язык не повернется. К тому же, страшно услышать в ответ отказ или, тем более, смех. Мало ли, какие у него ко мне чувства.

Но Кирилл снова перенимает инициативу и, когда я уже практически решаюсь поцеловать его первой, он вкладывает ягоду мне между губ и наклоняется, касаясь ее своими.

— Знаешь, что я бы хотел увидеть между этими губами?

Я смотрю на него, широко распахнув глаза, и не моргаю. Знаю я, что он там хочет увидеть. Мне не раз делали предложения такого рода, но почему-то именно из уст Кира эти слова звучат не пошло, а возбуждающе. По телу проходит легкая дрожь, которая словно зажигает в нем искорки.

Не осознавая, что делаю, подаюсь вперед, и наши губы теперь впечатаны друг в друга, а между ними истекает соком раздавленная ягода. Кир проводит языком по моим губам, собирая кисло-сладкую влагу, а потом проталкивает его мне в рот, давая почувствовать вкус. Я даже не успеваю прийти в себя, как оказываюсь втянута в головокружительный поцелуй. Грубый, порывистый, жадный, но вкусный и возбуждающий. Самый возбуждающий за всю мою жизнь. Кир столько раз уже целовал меня, и каждый раз поцелуи были разными. Но ни одного такого, как этот. Есть поцелуи нежные, страстные, неумелые, легкие, когда губы едва касаются. А этот как прелюдия к чему-то большему. Словно просто целоваться нам уже мало, но переступить границу мы пока еще не готовы. Зато готовы пожирать друг друга без стыда, и не оглядываясь на последствия.

Кир крепко прижимает меня к своему телу, терзая губы, пока я пытаюсь остаться в этой вселенной и не впасть в анабиоз. А потом резко все прекращается. Кирилл, тяжело дыша, упирается лбом в мой.

— Хочу тебя, пиздец просто, — хрипит он, а потом снова легонько проводит своими губами по моим.

— И я тебя хочу, — отзываюсь, пока еще не до конца уверенная в своих словах. В смысле, я, конечно, хочу его. Но еще мне и страшно. Как бы сильно ни захватывала страсть, здравый рассудок на подкорке шепчет, что не факт, что я готова к этому. В конце концов, я знаю этого парня без году неделю.

— Маш, ты девственница? — спрашивает севшим голосом, а потом мы одновременно распахиваем глаза и смотрим друг на друга. Были бы глаза закрыты — могла бы соврать, а то мало ли, захочет ли он возиться с невинной девушкой. Что, если нет? Но когда вот так: глаза в глаза, соврать почему-то не получается. Поэтому я медленно киваю, жадно следя за его реакцией. Кир крепко зажмуривается.

— Блядь.

— Это ничего не значит, — спешу его заверить, но действие шелковичного волшебства заканчивается.

Вокруг нас как будто включили остальной мир. Кирилл выпрямляется, берет меня за руку и ведет в сторону дома. Сейчас бы поговорить, выяснить, сказать, что мне эта девственность на фиг не сдалась, но слова не хотят складываться в предложения. Поэтому я молча семеню за Кириллом, прикусив губу. Главное, не заплакать и не показать, насколько мне обидно, что он вот так себя введет.