Сегодня, вспоминая оставшиеся позади годы, можно с благодарностью сказать, что Господь дал нам возможность пережить счастливое время, приобщиться к радости первых христиан, которые оставили все и последовали за Христом. И вот что интересно: с теми, кто отважился тогда на это, стали происходить поразительные вещи, в которые трудно было поверить. Враг не собирался так просто отпускать свою добычу. Стоило только кому-то задумать уйти с работы, как к нему тут же начинало проявлять пристальное внимание начальство: его хвалили, обещали повышение по должности, значительное увеличение оклада. Нашей Ларисе (она писала пьесы, но о том, чтобы их куда-нибудь пристроить, естественно, не было и речи), как только она решила начать новую жизнь с Богом, тут же позвонили. И откуда? Из Театра на Таганке! Из театра Юрия Любимого, где в то время играл сам Высоцкий и который мы, можно сказать, боготворили, – и сказали, что им принесли две ее пьесы, которые всем понравились, они бы их с удовольствием поставили, и вообще: «Несите все, что у вас есть». Вот кого мне было жалко, так это Ларису! Пожалуй, ее подвиг трудно было превзойти:

– Спасибо, но меня это уже не интересует!

И все наши друзья были настроены так же решительно. Володя, который сочинял песни (понятно, что на них никто не обращал внимания), даже выбросил гитару из окна, когда ему позвонил какой-то знаменитый композитор и сказал, что заинтересовался его песнями (он где-то услышал их!) и поможет записать диск.

У нас с мужем тоже была своя история. Как только муж начал все в буквальном смысле с чистого листа, убрав подальше свою почти готовую докторскую по гностицизму, на следующий же день раздался звонок из Питера:

– Здравствуйте, я подруга Ирины. Ира просила передать вам, что она завтра приедет в Москву. Приютите ее, пожалуйста!

Мы с мужем переглянулись. Ирина приезжает! Вот уж с кем бы не хотелось нам встречаться сейчас, так это с ней. А ведь как бы раньше мы обрадовались ее приезду, особенно мой муж. Ирина защищалась на кафедре философии, и муж любил с ней «пофилософствовать» («С Ириной говорить, как в пинг-понг играть!» – восхищался он). Но только не сейчас. Моей подруге-отличнице Кате, которая, по словам Ирины, «ударилась в религию», из-за чего оставила престижную должность и ушла из НИИ работать сторожем, Ирина уже успела высказать свое мнение:

– Зря ты это. Ты что, не понимаешь, что ты будешь социально бесперспективной?!

Поэтому мы нисколько не сомневались, что и нас ждет неприятный разговор. Но Ирина не стала нам ничего такого говорить, догадываясь, что после встречи с Катей у нее ничего не получится и лобовая атака тут не пройдет. Но она знала, на что может отреагировать мой муж:

– Как твоя книга по манихейству? Ты подготовил ее к печати?

– Нет, не подготовил. Я с Мани, как и с гностиками, покончил окончательно.

– Да-а-а-а, – протянула Ирина, – жаль-жаль! Ты же один этой темой в Советском Союзе занимался! Смотри, моя подруга Татьяна уже взялась за нее. Она девочка хваткая, если во что вцепится – не оторвать!

На следующий день Ирина вернулась в Питер. А вечером я заглянула в кабинет мужа. Перед ним лежала рукопись книги.

– А это ты зачем достал? – поинтересовалась я.

– Знаешь, я подумал, что Татьяна ведь все равно будет переводить, а у меня уже готовый перевод. Я опубликую книгу, а в предисловии объясню, какой она может причинить вред.

– А ты думаешь, кто-то будет твое предисловие читать?

Муж помолчал, а потом согласился со мной:

– Наверное, ты права. Татьяна может тоже стать верующей и не будет заниматься манихейством. Но даже если и будет, по крайней мере, без меня. Ведь Господь сказал, что соблазны все равно придут, но горе тому, через кого они приходят