А еще она искала ему оправдания – пронзило вдруг мозг пониманием. Ведь та идиотская цитата из статьи по психологии в ее электронном блокноте – об этом. И она сохранила ее.

- Спасибо громадное, док, - встал он, - мне нужно подумать хорошенько, вспомнить. В общем, подумать… А откуда вы узнали, что при ней что-то было? Конкретно – молитвы.

- Я не мог этого знать, это не так работает. Всего доброго, Влад. Звоните в любое время дня и ночи – я уже говорил. И не забудьте принять лекарство от давления – это важно, вы перенервничали сегодня. Ночью сознание будет прокручивать пережитое...

- Спасибо, док, не забуду.

Садился в машину, ехал домой, открывал дверь, что-то еще делал – привычно, на автомате уже… и мучительно вспоминал каждое слово, выражение лица, звучание голоса, движение бровей – он не отрывал от Маринки взгляда. Вцепился им, как в свое спасение, поэтому и увидел, и запомнил… Синие тени под глазами - от ресниц? Нет, свет падал иначе. Резкие обводы скул на осунувшемся, похудевшем лице и новая стрижка – длинной до плеч похоже. Легкие темно-каштановые пряди, свободно спадая из-под объемного капюшона, частично прикрывали израненную щеку. Она специально села так, чтобы он видел? Нежная, красивая, такая слабая на первый взгляд...

Еще вспомнил, как буквально скрутило потребностью втянуть в себя ее запах, коснуться хотя бы рукава шубки – быть ближе, как можно ближе. А в идеале обхватить по-медвежьи, покачать, покружить, потоптаться… прижать к себе в привычном жесте опеки и защиты и замереть потом. Стоять так долго-долго и желательно молча. Потому что любые слова, они... все равно не передать и не выразить даже части того, что кипит внутри… или млеет и тает возле нее? Но это все как раз нормально – он ужасно соскучился!

Странным было то, насколько горькую и едкую обиду он сейчас испытывал. За то, что так безразлично оттолкнула, а по факту – совсем прогнала. Единственным результатом объяснения с Мариной стала эта долбанная обида! А что бы сказал на это док, интересно? Отмазал бы и тут – к гадалке не ходи…

19. Глава 19

В квартире темно и тихо. Оставив пакет с больничными вещами в прихожей, прошлась, раздергивая шторы. Я это так качественно отгородилась от мира или после кто заходил – без понятия. Помывшись и одевшись в домашнее, присела на кухне, решая, что делать дальше, а главное – что за чем? Спокойно я себя не чувствовала, одиноко - да, а еще было страшновато, что не справлюсь. При мысли о еде слегка мутило.

Но организм имел свое собственное мнение за этот счет - в животе заурчало и я занялась овсянкой - что может быть проще и быстрее?

Но вечно на кухне не просидишь и, перекусив, я прошла в мамину комнату. Провела рукой по спинке кресла-лифта – щедрому подарку Ксюши с Лешей. На него у меня были планы – если продать на Авито даже скинув четвертак, получалось полторы сотни. А это хорошие деньги, которых должно хватить на платную медицину. Но вначале следовало предложить их обратно дарителям, иначе получалось откровенно неловко. Это не последние, справлюсь и без них.

Отодвинув штору, я впустила слепящий блеск дня и в эту комнату. Щурясь от солнца, присела на мягко прогнувшуюся кровать. Здесь все еще слабо пахло лимонным лосьоном. Последнее время, когда добраться до ванной даже с чужой помощью маме стало не по силам, я протирала ее с головы до ног. Спиртовой лосьон лучше всего охлаждал и освежал тело, потом шел специальный крем… Но запах зеленой травы и лимона сейчас ожидаемо воспринимался, как мамин запах.

И ее фиалки… узкий стеллаж был плотно заставлен одинаковыми горшочками с цветами разного размера и колера. Земля еще влажная. Ничего… я неплохо справляюсь. Потом нужно будет решать что-то с Ритиной одеждой, но это после сороковин.