– Ну и как? – услышал я звонкий, весёлый голос сверху.

Я вздрогнул, как человек, которого застали за чем-то совершенно интимным. Медленно перевёл взгляд выше, и увидел над собой улыбающееся лицо с весёлыми глазами, в которых светилось явное любопытство. Соблазнительница улыбалась, как могут улыбаться женщины, сознавая свою обольстительную привлекательность.

– Если вы о живописи, то очень похоже на картину Жана Фрагонара «Счастливые случайности на качелях», а если о моём впечатлении… Восхитительно! – ответил я честно, понимая, что отпираться бесполезно.

– Очень приятно, что вы знаете живопись, – она говорила свободно, совершенно не стесняясь, что я находился внизу и был вынужден говорить, сконфужено и скованно, глядя вверх, стараясь отвести глаза. Анастасия Матвеевна сорвала персик и вкусно прокусила его. Она не ожидала такого большого количества сока, поперхнулась, но не закашлялась. Жёлтая капля персика упала мне на руку; я, подчиняясь эмоциональному порыву, слизнул её. Анастасия начала медленно сходить по лестнице, я опустил глаза, хотя делать мне этого не хотелось.

– Вкусные персики в этом году! – произнесла она с наслаждением, иронично разглядывая меня.

Её губы были влажными от плодового сока, на верхней губе прилип маленький лоскуток персиковой кожицы, всем мужским естеством мне захотелось этого лоскутка. Глаза хозяйки светились радостью, бесовские искры вспыхивали внутри тёмных зрачков. Лестница под её стройными, смуглыми ногами кончалась; я отстранился, стремянка неожиданно качнулась. Я подхватил Анастасию в объятия, и почувствовал сладкий, пьянящий вкус персика с её губ.

– Ну, это совсем ни к чему, – сказала она серьёзно.

Я поставил Анастасию на землю, она одёрнула сарафан левой рукой и пошла в сторону парадного входа, откусывая в очередной раз сочную мякоть персика, который она держала в правой руке. Взошедшее солнце просвечивало ткань лёгкого сарафана, безупречная фигура чётко вырисовывалась под прозрачной туникой, каждый шаг её был грациозен и не давал оторваться от соблазнительного женского тела. Античная гармония продолжала струиться от стройного, упругого, бесконечно желанного существа. Персиковый туман зашумел в голове. А может быть, мне это только казалось? Руки дрожали, на губах бродила пьяная влага неожиданного поцелуя. Острая боль желания, вожделения и надежды пронеслась по жилам.

– Восхитительная, прелестная, обольстительная инфернальница! – пролетело в голове.

Анастасия Матвеевна оглянулась.

– Я окончила балетное училище! – крикнула она с шаловливыми нотками в голосе, дверь за ней закрылась.

«Она похожа на Извицкую», – подумал я.

Солнце светило ярко, но октябрь это не летний месяц, руки слегка озябли от холодных фруктов, которые легко отрывались от веток и заполняли фруктовые ящики, приготовленные заранее. На душе было радостно, захотелось поздравить Анастасию Матвеевну с днём автомобилиста, который можно праздновать каждую пятницу, что я и сделал, когда вишнёвого цвета Мерседес, с кожаными сиденьями такого же цвета медленно проследовал через ворота, которые я кинулся открывать, хотя это не входило в мои обязанности.

Анастасия Матвеевна даже не взглянула на меня сквозь открытое окно роскошного автомобиля. Машина бесшумно выехала на дорогу и понеслась по делам, унося хозяйку и магию осеннего утра. Мой взгляд успел разглядеть номер А 041 ГУ. В голове вдруг пронеслось:

– Агу, младенец, ты у неё Сорок первый, рыбья холера!

На душе стало грустно.

Моя любовь к Лермонтову зародилась в ранней юности, после просмотра фильма Ираклия Андроникова «Загадка НФИ». Меня поразило, как стихи наполняются реальным смыслом, когда узнаёшь, кому они посвящены. Прочитал всё, написанное о неразделённой любви поэта, и Михаил Юрьевич опустился с небес, где, по моему мнению, обитали поэты, обладающие талантом.