– Дурак! – заорал оживший барчук. Вскочил и выбежал во двор.

Он жалел только об одном, что до сих пор не украл «люгер» из сейфа папаши. Но скоро исправит свою ошибку, и тогда всем мало не покажется. Свернул в направлении реки и, несмотря на накрапывающий дождик, не изменил маршрут. «Лучше заболеть и помереть, чем такое унижение». Похожий на богомола, замер голый на берегу, рисуя воспалённым воображением грандиозный и кровавый план мести.

Но плану Курта не дано было осуществиться. Вскоре у него обнаружили туберкулёз, и долгие годы младшему Зумпфу пришлось скользить тенью рядом с бешеной популярностью Гитлера, а позже – в разочаровании – над лопнувшей аферой мирового господства маньяка.

Парень равнодушно наблюдал, как в доме появлялись какие-то гости, их неспешные беседы за стаканчиком с хозяином, как после они спускались в подвал к девочкам. Его не интересовало, откуда те дети. Жадный интерес вызывали интимные отношения между Отто и Гретой. Через дыру в ванной брат наблюдал сцены инцеста. С брезгливой ненавистью и тоской следил за тем, как сестра превращалась в холёную фригидную суку. По настоянию отца она изучала историю области и составляла древо рода Зумпфов, чтобы убраться в конце концов в Берлин и открыть там бордель. Брат получал диплом кадастрового юриста в Кёнигсберге.

День открытия салона мадам Гретхен старый псих, в знак протеста, отметил своей смертью. Курт в бессильной ярости смотрел на изуродованные ноги улизнувшего Отто, подохшего от вульгарной подагры. «Это должен был сделать я!». Он тогда заплакал.

На территории кирхи, викарий благостно смотрел на юношу, горевавшего у могилы отца.

Теперь наследник стал помещиком и напрочь забыл, как выглядела дубовая аллея его свободы.

Кроме ненависти у него появился Шлёс и крест – деньги и власть.

Жестокость Отто отперла дверь скрытым порокам сына. Острый ум его в зависимости от ситуации наряжался в тёмные одежды злобной и мстительной гориллы, или в ослепляющие пёстрые тряпки изворотливой ящерицы, а то и в туман терпения и хладнокровия истукана.

Ценой неисчислимых потерь – материальных разрушений и человеческих жертв —коммунисты победили на его земле. Власть принудительно очищала захваченную область от коренных жителей: немцев, поляков, прибалтов – всех недовольных таким раскладом. Началась затянувшаяся на век война молчаливого сопротивления победившей стороне.

Нужны были лояльные и популярные местные. Отлично, если имели родственников и связи за границей. Хозяин старого поместья подходил по всем статьям. Информация с прежней родины текла пустопорожним потоком. Но молодой барон умел отделять зёрна от плевел.

Обоснованно опасаясь потерять только что обретённые земли, на которых был един в трёх лицах, Курт не раздумывая принял предложение НКВД стать агентом.

Ко всему он занимался переводом бесчисленной земельной документации, расселением хлынувших неимущих мигрантов, урегулированием неизбежных конфликтов, доносами на оставшихся земляков. Таких Советы ценили.

Поклонник Гитлера и реваншист по идейным соображениям, помещик их тотально ненавидел. Организовал группу неонацистов под безобидной вывеской охотничьего клуба «Вальдшнеп». Контора находилась в районном центре, а значимые даты отмечали в усадьбе.

Собирались раз в неделю. После нацистских словесных испражнений участники вымещали бессилие побеждённой стороны на детях из приютов вновь образованной Калининградской области. В сухих обширных подвалах Шлёса по выходным проводили весёлые вечеринки.

Курта вполне устраивала созданная легенда: спонсор мелиоративных работ в области, попечитель приютов, детских домов и кадастровый юрист. Собственность Зумпфов, семья и личная жизнь оставались под охраной и наблюдением. Молодой хозяин поместья плевал на соплеменников, знавших про овечью шкуру, и на красных, запустивших Вилена-шпиона в Шлёс. «Зять тоже всё знал, но наследство дороже», – старый педофил в усмешке скривил рот.