– Тебе сколько лет, Наташа? – совершенно спокойно спросила Елена Владимировна.

– Семнадцать, а что? – удивилась та не столько вопросу следовательши, сколько ее невозмутимости. А ведь Наташке опять так хотелось позлить эту сидящую за столом особу в строгом и ладно подогнанном костюмчике.

– Все поражаюсь, откуда ты столько грязи насобирала – на двоих хватит, – тихо проговорила Елена.

– В вашем социалистическо-демократическом обществе и насобирали, – неожиданно подключилась к разговору полногрудая, как будто сказанное в первую очередь затрагивало лично ее. – Мы недавно старую «Литературку» нашли, за 89-ый год, и там прочитали про Щелокова…

– Знаешь такого? – перебила подругу Наташка, обращаясь к Елене, и сама же ответила: – Знаешь! Сколько он там, пять или десять лет, олицетворял собой правопорядок? А что сам? Меня меньше поразило, что он девять «Мерседесов» захапал и хрустальную люстрищу к себе на дачу упер, чем то, что он бабам надарил одних цветочков на тридцать шесть тысяч… Это по тем-то деньгам – обалдеть! А между прочим, цветочки те предназначались павшим воинам к какому-то юбилею! Мозги ты нам здесь заправляешь о нормах морали! – презрительно завершила девчонка свою речь и скривила губы. Однако в последний момент не сдержалась и решила добавить: – Всегда и у всех имеется свой показатель: просиди-ка день – трудодень, человеко-час и в глаз, человеко-койка, затем попойка – вся жизнь помойка! Всем правит экономика, никакой совести – все строится из выгоды!

– Девушки, поймите, это бесконечный разговор; и меня, и вас он ни к чему не приведет. Наше прошлое уже не изменить, реальнее попытаться улучшить будущее. В частности, постарайтесь больше ценить самих себя, вас будут меньше таскать по милициям. А вообще, обязательно нужно во что-то верить, сколько бы тебя не обманывали. Но давайте, девушки, о деле, из-за которого мы и встретились. Вы, конечно, знаете, где работает ваш знакомый Лученок Коля…

– Ну и что из того? – поспешила Наташа с вопросом. – Можно я закурю?

– Кури… Ту организацию, где он работает, обворовали, – сообщила им следователь.

– А мы здесь при чем? – в один возмущенный голос воскликнули девицы.

– А вы вникните в ситуацию: милиция прибывает на место преступления и, кроме всего прочего, начинает искать свидетелей. Заходит в рядом стоящий дом, а там целая гоп-компания, распивающая спиртное. Ну а в конторе, коме денег, украли и спирт.

– Но мы-то не спирт пили, а водку! У вас, что, нет экспертизы проверить, что мы пили? Правильно Ванька рассказал, что у нас, если прицепятся, любое дело пришьют, вплоть до диверсии! Если бы мы вылакали столько спирта, то давно бы валялись под столом! Вот Алик, когда еще с Лученком работал, хотел со мной переспать. Купил пузырь белой и собрался с него упоить нас с Нинкой… В общем, не вышло у него ничего, и тогда на следующий день он с настойкой к нам подкатился. Настоечка, говорил, вещь, и что его бабка по бразильскому рецепту ее делала за большие деньги специально для женщин – от нее, мол, цвет лица особым становится. С этой настоечки мы и вырубились; тут он, сволота, стянул с нас трусы, а на утро признался, что обычное повидло из магазина развел на спирту.

– И вы его за это простили?

– Я лично презирать его сначала собралась, а он разнылся, что любит меня, – донельзя просто объяснила Костромская.

– Ну вы и даете, с таким подонком до сих пор поддерживаете отношения?! Чем он вас привязал? Своей шикарной квартирой с ананасами на столе?

– Не хитри, лейтенантша! – вдруг насторожилась Наташа. – Не знаем мы, где он живет. За изнасилование вы его не возьмете: времени много прошло, а мы заявление не напишем. На этом деле ты себе новую лычку не заработаешь!