С каждым шагом я чувствовала, как напряжение уходит, а на душе становится легче. Главное – не допускать посторонних мыслей. Мысли имеют обыкновение натягивать на себя пелену догадок и расти, как капуста, где в середине плотная кочерыжка первичной идеи, а вокруг рыхлые листочки, которые всё больше, зеленее и дальше от кочерыжки, совсем на нее не похожи. Можно на одном случайном происшествии надумать такого, что начнется истерика.

Полежу завтра в кроватке, отдохну со всей силы!

Достаточно ли одной галлюцинации, чтобы обратиться за медицинской помощью? Интересно, а как они определяют, когда этих галлюцинаций достаточно? А полторы галлюцинации уже более весомый повод? Зеленая дверь и, допустим, половина кошки – нормальная такая галлюцинаторная половина кошки, предположим, задняя, с хвостом! Или привидевшаяся половина кошки – это не половина галлюцинации, а вполне себе полноценная галлюцинация, еще и с отягощением за половинчатость!

Вспомнила про несуществующую кошку-каннибала, уехавшей к сыну прежней жительницы моей квартиры. Что мне кошачьи плохого сделали, что я такие ужасы о них сегодня думаю? А мои мысли сейчас здоровые или часть стремительно прогрессирующего заболевания? Кажется, я раньше была адекватной, а дикие мысли табунами всегда бегали по моему разуму.

Июльская вечерняя улочка сама плыла под ногами, будто приглашая немного пританцовывать, а не просто уныло перебирать ногами. Вокруг гуляли красивые мамы с милыми щекастыми детишками, романтичные молодые пары, и в дурдом отчаянно не хотелось.

В воздухе висел дурманящий аромат цветочных духов и чужого счастья, со стороны террас маленьких ресторанчиков играла музыка… Я решила не сдаваться санитарам до конца! Свободу сумасшедшим, двереозабоченным менеджерам по продаже строительных и отделочных материалов! А что, если это трудовая травма, и мне положена компенсация? Дополнительная зеленая таблеточка, в цвет галлюцинации.

За этими мыслями я добрела до двери своего подъезда. Оглядела двор девятиэтажки, будто попала в него впервые. Он был уютным и тихим, островок собственной жизни с размеренным ритмом. Тут время текло не так, как во всем остальном городе, а медленнее, сохраняя отпечаток прошедших десятилетий. Может быть, поэтому моя соседка такая активная и энергичная – ее душа просто замерла во времени вместе с этим двором. У меня часто возникало ощущение, что я провела в этом дворе детство. В нем было что-то ностальгически родное.

Уже темнело, зажглись фонари, стало прохладно и уютно одновременно. Вокруг каждого фонаря образовался свой желтый притягательный мирок.

Я прогнала желание сидеть на скамейке и пялиться на лампу, ловя красные отпечатки потом на обратной стороне закрытых век.

Вошла в подъезд, в тамбуре раздражающе нервно с электрическими щелчками мигала лампочка. Ну вот, разрушила все очарование тихого вечера.

Я прошла до лифтовой площадки и остановилась перед зеленой дверью с номерком. Она впечаталась ровнехонько между двумя лифтами. Только раньше ее тут не было, она собой закрыла кнопку вызова лифта. На свой этаж я поднялась по лестнице – как-то расхотелось пользоваться лифтом.

Разулась в коридоре, не потрудившись нормально составить кроссовки, просто бросила их там, где они снялись с ноги. Сумка и ключи тоже остались на полу где-то в коридоре.

Не останавливаясь, я пошла в ванную и умылась холодной водой. Почти не испугалась своего серого лица в зеркале. А есть во мне что-то безумное. Мне подойдут черные зубы, сточенные об прутья решетки. И белый цвет мне к лицу, а стянутые за спиной рукава безусловно стройнят.