– Странно, что Зильберт ничего мне об этом не сказал.
– Тому есть причины, о которых я сообщу позже. Узнав об обстоятельствах ареста Гайдука и его побега, начальник губернии возмутился, вызвал меня в Кишинёв секретной депешей и поручил параллельные розыски Котова мне. Мне передали изготовленную для губернатора копию дознания, которую я внимательно изучил. Через две недели после побега Котова по городу стали циркулировать слухи, что он ушёл в Румынию, несколько человек, из числа контрабандистов божились, что видели Гришу в Яссах. Нападения банды Гайдука прекратились и розыск постепенно сошёл на нет. По-настоящему продолжал искать Котова только я, но через два месяца из-за отсутствия результатов также прекратил поиски и вернулся в стан. А третьего дня получил телеграмму губернатора, и вот я у вас. Скажите, что вас надоумило прислать приметы Котова в Кишинёв?
Коллежский секретарь рассказал.
Пристав воскликнул:
– Говорил по-румынски! Значит, и Аверьян здесь! Выходит, не зря я тратил деньги на билеты!
– А почему вы решили, что это именно Маламут? Может быть это другой член шайки? И, Николай Михайлович, в нашем разговоре по телефону, вы сказали, что знаете, как найти Котова. Мы довольно долго общаемся, а, мне это до сих пор непонятно.
– Прошу прощения, с этого надо было начать. Дело в том, что я знаю даму, которая принесла Грише папиросы и одеяло. Это дочь графа Попеску Виолета, она имеет постоянное жительство в Петербурге. У её батюшки тут фамильный особняк. Может быть, Гайдук говорил в телефон с кем-нибудь другим из своих подручных, но, скорее всего, это всё-таки был Аверьян. Он весьма дружен с Фиалкой.
– С кем дружен?
– С Виолетой. Виолета по-румынски – фиалка.
Глава 4
Фиалка
«Озабочиваясь обеспечением возможной безопасности чинов полиции при исполнении ими служебных обязанностей, в особенности, при производстве обысков, которые за последнее время всё чаще и чаще сопровождаются вооружённым сопротивлением властям, Департамент Полиции долгом считает уведомить, что в I Доме Трудолюбия С-Петербургского столичного попечительства общества о домах Трудолюбия изготовляются предохранительные панцири офицерского образца по 15 рублей за штуку и щиты по 5 рублей, вполне удовлетворяющие, согласно указаниям опыта, своему назначению…»
Из секретного Циркуляра Департамент Полиции от 18 ноября 1902 г.
Богдан Попеску был правнуком великого драгомана Порты Григора Попеску – одного из богатейших людей Османской Империи, в великолепном дворце которого в Бухаресте 11 июля 1812 года был подписан мирный договор между Россией и Турцией, отдававший Бессарабию во владение Российской империи.
Однако сразу же после подписания этого акта, султан обвинил Попеску в предательства – договор, текст которого разрабатывал драгоман, был крайне выгоден России и существенно ущемлял интересы Турции. Григору пришлось бросить дворец и скрыться в России. Обвинения, по всей видимости, были обоснованными – Александр 1 принял Попеску как дорогого гостя и взамен утраченных земель и дворцов пожаловал ему огромное имение в Бессарабии и роскошный особняк на берегах Невы. Впрочем, в этом доме беглый драгоман почти не бывал – столичный климат не подходил теплолюбивому румыну и сумрачному Петербургу он предпочитал солнечное бессарабское захолустье.
Дом переходил по наследству и сейчас принадлежал совершенно обрусевшему Богдану Васильевичу Попеску. Богдан Васильевич служил по министерству иностранных дел, поэтому вынужден был проживать в столице. Впрочем, питерская сырость для организма дипломата была естественной средой обитания, а вот жару он, наоборот, переносил плохо, поэтому в имении пращура появлялся крайне редко. Но дочку на берега Днестра отправлял регулярно – Виолета Богдановна проводила в имении дядюшки все вакации