Последние слова меня всегда печалили.

В углу, справа от стола, висел портрет Шевченко: в каракулевой шапке и кожухе, со свисающими усами. Чётко запомнился – видимо, я спала на кроватке напротив портрета, вот он и врезался в память. Шевченко на Украине очень почитали. Мама-бабушка научила меня читать его стихи:

Бабушка водила меня на праздничный концерт в школу, и там я выступала. Стихи читала, как водится, стоя на табуретке.

И дом, и двор я снова увидела пять десятилетий спустя, когда мне было пятьдесят четыре года. Ничего не изменилось, только теперешние жильцы перестроили крыльцо да срубили мамусину сирень. А сам домик и комнаты в нём оказались крошечными.

Из довоенного периода помню эпизод, который вызывает у меня самой удивление. Приехала из Нежина мамуся, привезла гостинец – мармелад. Такое лакомство я попробовала первый раз. Очень понравилось. Мне дали несколько мармеладок, остальное сложили в фаянсовый чайничек и поставили в верхнюю часть буфета на последнюю полку. Когда все разошлись по делам, а мама пошла пораться (управляться) со скотиной, я раскрыла дверцы буфета и по полкам, как по лесенке, добралась до верха. Взяла чайничек с мармеладом и благополучно спустилась вниз. Как это мне удалось – вызывает удивление. Не представляю, как спускалась, держа в одной руке чайничек со сладкой добычей. Мармелад я весь съела, хотя он предназначался Стасику.

Какая-то фантастика, можно не поверить. Но последующие события подтверждают реальность моей проделки. Пришёл Стасик из школы, пообедал, мама ему предложила угоститься мармеладом и указала, где он стоит. Но я-то не полезла второй раз наверх, чтобы вернуть посудинку на место. Я поставила его на полку нижней части буфета. Понятно, что Стасик наверху чайничка не нашёл. Тогда я указала, где он стоит, но уже пустой. На этом воспоминание обрывается, но уверена, что меня не наказали. Вообще не помню, чтобы меня наказывали.

Со мной обращались с большой любовью. Помню, как я ходила с котом в гости к прадедушке Луке и прабабушке Секлете. Кота я хватала за горло, так и тащила. Почему-то он не сопротивлялся. Мама Василиса отбирала его у меня и показывала, чтобы я сложила ручки и на них бы лежал кот. Я делала, как она велела, но, выйдя за калитку, снова хватала его за горло – так удобней. И за эти проделки мама меня не ругала, а только уговаривала.

Потом пришла война. Самого начала войны я не помню. Помню роддом, мы с папой Антоном стоим под окном, но это уже начало июля. Сверху из окна выглядывает мамуся со свёртком на руках – это была Аллочка. Я хотела, чтобы её назвали Дусей. Эту куклу я любила больше, но родители меня убедили, что лучше назвать дочку Аллой. Теперь Аллочка довольна, что моё предложение не было принято.

Прилетели немецкие самолёты и стали бомбить Бахмач. Бахмач является железнодорожным узлом. Через него проходит Московско-Киевская дорога и дорога на Гомель, в Белоруссию. Немцы такие узлы бомбили в первую очередь. Мы жили в селе Бахмач-1. Это достаточно далеко от железнодорожной станции. Помню, гудят немецкие самолёты: гу-гу-гу, как-то прерывисто. По этому гудению население отмечало, чей самолёт летит: наш или немецкий. Во время этого налёта Стасик был у своего деда Луки. Меня послали за ним. Я бегу через огород, добежала до дома деда, а он стоит в дверях клуни