– Трудно сказать, на тебе сейчас одежды много.

Лилия вскинула на него глаза, но отпарировать не успела. Вновь, как и утром, в их разговор вмешался мобильник. Она невозмутимо выслушала несколько фраз, затем ответила: – Да, к подруге. Ира её зовут, ну и что?

Здесь покинутый студент начал говорить громче, и Славка отчётливо разобрал следующую тираду.

– Какая ещё Ира? Да у такой, как ты, никаких друзей-подруг быть не может по определению! К чему это враньё?

Лилия резко поднялась и ушла с трубкой в комнату. Славке осталось лишь уныло листать альбом и ждать окончания очередной душевной разборки. Вскоре она пришла, швырнула мобильник в сумочку и встала у окна, прижавшись лбом к стеклу.

– Из-за этого отелло пришлось телефон выключить.

Славка заметил, как она быстрым движением провела ладонью по глазам. Он подошёл и встал рядом.

– Брось, не переживай. Он тебя оскорблял?

Лилия вяло махнула рукой.

– Ты знаешь, он прав, я форменное чудовище. Никого и никогда я не любила, и никто и никогда не будет со мной счастлив. И тебя, Славик, только мучить буду. Думаю, мне нужно снять отдельную квартиру, а с тобой… с тобой, если хочешь, мы будем просто встречаться.

– Поживём – увидим. А пока даже мысли такие отбрось.

Славка зарылся лицом в её кудряшки и, обняв рукой, стал бубнить что-то успокаивающе-нежное. Она, чуть наклонив голову, принимала его ласки, отрешённо глядя в окно с лёгкой улыбкой. Едва уловимое амбре дорогой косметики закружило голову, и, уже плохо контролируя себя, он принялся беззастенчиво шарить руками по её телу. Острые коготки впились ему в запястья.

– Слава, угомонись. Тебе не кажется, что это не вовремя?

Славка оторвался от неё, сел к столу и шумно выдохнул.

– И что за чертовщина творится, ты просто с ума меня сводишь.

– Ну почему же чертовщина? Бойся, вдруг это та самая любовь с первого взгляда?

Лилия села напротив, машинально полистала альбом.

– Но доверять ей, как известно, нельзя. Вообще, когда человек влюбляется, он неизбежно ставит себя в подчинённое положение к другому. Для меня, например, такое неприемлемо.

– Ни фига себе жизненные установочки…

Она вернулась к алисиным фотографиям и показала пальцем.

– А она и правда красивая. Что, не срослось?

Славка дёрнул губой.

– Молодые были и глупые. Не дозрели ещё до семейной жизни.

– Вот уж действительно глупость, – Лилия закрыла альбом, – бежать в загс за вожделенным штампом, не имея за плечами ничего, кроме школьной скамьи. Не обижайся, может, у вас как-то по-другому обстояло. Хотя, судя по дате на фотке, именно так. Зачем, для чего? Чтобы спать в одной койке на официальных основаниях? Или просто не терпелось взять друг друга в собственность?

– Странное дело, обычно так говорят циничные, битые жизнью мужики, но никак не привлекательные молодые женщины. Можно подумать, у тебя замужество по жизни не запланировано?

– Конечно, нет, – фыркнула Лилия, – я же сказала, для меня любовь – это череда бесконечных уступок, я не в силах такое долго терпеть. Да и какие нынче могут быть замужества? Связаться с самовлюблённым бездельником из пентхауза, при папиных деньгах и тачке? Или хлыщеватым клерком в брюках-дудках и пиджачке на размер меньше… Да я их заранее не уважаю. По Москве таких пруд пруди – ни мужик ни баба.

– От сумы, тюрьмы и загса никогда не зарекайся, – сказал Славка назидательно, – ну ничего, я постараюсь тебя перевоспитать.

– Чего-о?

– Понял, понял, – поднял руки Славка, – тебе таких слов лучше не говорить. Скажу иначе – попытаюсь сделать твои взгляды менее радикальными.

– Слав, не умничай, – поморщилась она, – и никогда не пытайся никого переделать. Ты живёшь по-своему, я по-своему. Найдём общие точки – уже хорошо. Да, и ещё: я изредка могу исчезать, чисто по делам, на два-три дня. Просьба никогда за мной не таскаться и избавить от мужланских вопросов. Повторяю, это – по работе.