После всего, что случилось, Хиди очнулся на горе мёртвых тел. Это было пропитанное бурой кровью месиво из самых разнообразных убитых тварей и людей. Куда бы он ни перевёл взгляд – повсюду виднелись расчленённые конечности и тела. Место, в котором он оказался, было лишено травы и деревьев, небо представляло собой сплошную серую массу, без намёка на облака или солнце. Хиди неумело сполз вниз, опираясь на чужие торчащие ноги, касаясь лап гигантских пауков и сдвигая крылья вампиров. Не было ни единой живой души. Стянув с себя промокшую липкую рубашку, он увидел глубокую рваную рану в груди – казалось, что в неё можно было засунуть руку. Сердце молчало, разорванная грудь не вздымалась, и боли он не ощущал.

Конечно, он подумал, что попал в ад, и в этом аду он был единственной живой душой среди мёртвых. Некуда было отвести взгляд, лишь небо не было покрыто ужасной картиной побоища. Однако Хиди был вовсе не один в этом проклятом мире. За горой мятых доспехов, кривых мечей, боевых топоров и сабель виднелась тонкая струйка дыма. Слабой, неуверенной походкой он направился туда, увязая в зловонной жиже, что стекала с местных тел и оседала внизу.

Невозможно представить, что же он чувствовал, потому что, вероятно, не чувствовал ничего. Словно из него выжгли всё, что могло жить, дышать, любить; вырвали с корнем любые остатки человеческого. Он опирался на ржавый, погнутый меч, выдернутый из окаменевшей руки умерщвлённого бандита, и не замечал, что каждый шаг был усилием его собственной воли, каждое движение теперь принадлежало ему. Он получил то, о чём мечтал, но обрел это в опустошённой и зловонной пустыне трупов. Из-за бликов серого неба казалось, что глаза убитых сверкали былой жизнью.

Перебравшись через гору доспехов, Хиди спустился к огромному костру – кто-то сжигал тела. Рядом с костром сидело несколько силуэтов, похожих на людей. Они разглядывали приближающегося к ним Хиди.

Незнакомцев было трое. Увидеть их в живую было бы испытанием для любого воина, но, кажется, Хиди чувствовал в них что-то родственное. Они не удивились зияющей ране в его груди и предложили присесть рядом. Видимо, это они собрали мертвецов в кучу и развели костёр, оголив вокруг него черную, безжизненную землю.

Один из них подошёл к Хиди, чтобы поприветствовать. Он носил форму стражника; герб короля скрывался под слоем въевшейся грязи, перемешанной с багровыми потёками. Голова стражника была отсечена, меховая перчатка держала её возле бедра. Выглядело это как колдовство или неведомая магия. Стражник протянул свободную руку, и рот отсечённой головы раскрылся, произнося слова:

– Приветствую тебя, не стесняйся, проходи, присаживайся с нами. Зови меня Йорик. Йорик Хилый.

Мозолистая рука Хиди крепко сжала руку стражника:

– Я Хиди, фермер.

Второй незнакомец, сидевший у костра, лениво зевнул и оглядел новоприбывшего. Одного взгляда хватило, чтобы догадаться о тёмном прошлом этого человека. Всё его тело покрывали уродливые, выжженные клейма: клеймо вора, конокрада, раба, убийцы – и это были лишь те, что удалось разглядеть. Одежда тоже выдавала в нём человека непростой судьбы – остатки былой бандитской брони, на которой виднелся знак «убийц короля». Но самое поразительное – у бандита не было ног и таза; они были напрочь отсечены, и он буквально был располовинен. Тем не менее, он встретил Хиди с добродушной улыбкой и представился:

– Здрав будь, крестьянин! Я – Арли. Меня когда—то звали Арли Везучий, но, как видишь, не особо—то я везучий оказался…

Арли рассмеялся, подмигнув Хиди, и тот почувствовал смущение и даже тревогу – ведь никогда прежде не доводилось ему говорить с бандитом, особенно с таким. Но стражник Йорик, сел рядом с Арли, как с давним товарищем. Словно и не было никаких различий между стражником и бандитом.