Оглядев меня с ног до головы, она зябко повела плечами и грустно вздохнула:

– Ну вот, опять не спишь…

Я пожал плечами: заснешь тут, как же.

Как ни странно, этот короткий и почти ничего не значащий жест вывел баронессу из себя:

– Сколько можно молчать? Скажи мне хотя бы одно слово!

Я сглотнул подступивший к горлу комок и сказал первое, что пришло мне в голову:

– Зря…

– Зря? – эхом переспросила она и нехорошо прищурилась: – А ты бы стал строить из себя эйдине[22], зная, что для меня это закончится Декадой Воздаяния[23]?

– Ничем бы это для меня не закончилось… – угрюмо буркнул я. – В ночь перед казнью меня бы выпустили из тюрьмы, а всем заинтересованным лицам сообщили бы, что я так сильно испугался наказания, что откусил себе язык и истек кровью…

– Н-не поняла?

– Граф Рендалл дал мне слово, что после суда меня вывезут из Аверона и отпустят на все четыре стороны. Таким образом, дадут мне возможность завершить свой Путь и получить Темное Посмертие, не забирая с собой тебя…

Девушка на негнущихся ногах подошла к моей кровати, рухнула на край перины, запустила пальцы в волосы и застонала.

У меня пересохло во рту и потемнело в глазах – я понимал, что леди Мэйнария не горит желанием уходить, но почему-то считал, что она не захочет демонстрировать свое нежелание так явно.

За пару минут, потребовавшихся ей, чтобы хоть как-то смириться с упущенными возможностями, мое и без того омерзительное настроение стало еще хуже. И к моменту, когда баронесса подняла на меня взгляд, я был готов услышать все что угодно. Включая проклятия.

– Получается, что его светлость пытался спасти мне жизнь?

Я ошарашенно почесал затылок – вместо того чтобы думать об ожидающем ее уходе в Небытие, леди Мэйнария разбиралась с мотивами поведения графа Рендалла.

– Ну да…

– Кром! Я должна перед ним извиниться!

– Попроси у леди Этерии карету… – буркнул я. – Думаю, она не откажет.

– Попрошу… И съезжу к нему… Сегодня же! – кивнула баронесса. Потом сгорбила плечи и потерянно вздохнула: – Знаешь, а ведь я была уверена, что ради моего спасения ты отказался от своего Пути…

«Почти отказался… Аж два раза. Но меня уберег Двуликий…» – угрюмо подумал я. А вслух сказал совсем не это: – Клятвы, данные Богам, не нарушают…

– Да-а-а? – криво усмехнулась Мэйнария. – Тогда почему ты вот уже трое суток ломаешь голову, пытаясь придумать, как уйти без меня?

– Я думаю не об этом… – вздохнул я.

– А о чем?

– О том, что Испытание, ниспосланное мне Двуликим, слишком сложное для меня…

– А для нас двоих?

– Мэй! Ты совсем молода! Ты должна жить – блистать на балах, очаровывать мужчин, рожать детей, наконец!

Баронесса посмотрела на меня как на юродивого и… горько рассмеялась:

– Очаровывать? Кого? Ты видел, как на меня смотрели все те, кто присутствовал во Дворце Правосудия? Как на дешевую, потасканную розу[24]!

– Но ведь мэтр Регмар…

– Кром! – перебила меня она. – Ты что, не понимаешь? Для всего дворянства Вейнара я – подстилка Двуликого! И это мнение не изменит ни свидетельство Регмара, ни личное заступничество Вседержителя!

– Прости…

– За что? За то, что ты спас меня от акрида? За то, что не дал меня ссильничать и убить вассалам графа Варлана, лесовикам и грабителям из Меллора? Или за то, что благодаря тебе я смогла восстановить доброе имя моего отца?

– Мэй…

Баронесса мигом оказалась на ногах, подскочила ко мне, встала на цыпочки и ласково провела ладошкой по моей щеке:

– Не рви себе душу! Наш путь предначертан Богами, и мы обязаны пройти его до конца…

– Боюсь, он получится совсем коротким… – вздохнул я и, взяв с подоконника свой посох, показал ей коротенький отрезок чистого дерева, на котором могла поместиться всего одна зарубка.