Неподалеку стоял Хродмар и нервно перебирал пальцами рубины на своей шее. Он жаждал, чтобы кто-нибудь подошел к нему и искренне поинтересовался, как оказалось, его маленьким подвигом или хотя бы поддержал. Хвала волновала его больше, чем собственная смерть и сила топора. Сам он при этом боялся присоединиться к остальным – вдруг засмеют? Еще среди них сидел отец, на чьем хмуром лице читалось: «Произошло то, чего я опасался… какой позор!»

Хродмар перевел взгляд на открытую палатку, около которой спиной к спине уныло сидели на земле голые женщины. Те северяне, которые уставали от болтовни, брали себе любую для уединения в палатке.

Тут мимо прошла вооруженная женщина с рыжей косой. Она заметила Ингольва и, улыбнувшись, подмигнула ему. Ульфхеднар видел ее на корабле Вестейна, но не знал ее имени.

– На Ранку заглядываешься? – хитро прищурился, взявшийся из ниоткуда Йофрид.

Ингольв вопросительно взглянул на него.

– Жена Иллуги, баба – огонь, но ты не ведись, трахается со всеми, у кого славы за спиной по самые не балуй, а если муж узнает – точи ножи!

У костра к ним подсел Хродмар.

– А чего же Иллуги продолжает с ней жить? – спросил Хавлиди. – Где тут священная связь? Как вообще так вышло, что у нее волосы на месте?

– Ну как! – пожал плечами Йофрид, – Ты погляди на нее, я бы тоже все простил.

Ингольв сказал:

– Не будь наивным, о какой священной связи ты говоришь? Посмотри на этих выпивох! Разве их это волнует? Рагнарёк произойдет именно тогда, когда люди окончательно воспротивятся священным смыслам, доставшимся нашим предкам от богов, а затем от гордого незнания подменят их собственными пустыми выдумками и объявят истинными, и знаешь почему?

Хродмар зевнул, а Йофрид и Хавлиди переглянулись, мол, что это на него нашло?

– Потому что это удобно и легко! – закончил свою речь Ингольв.

– Слушай, Ингольв, – замялся Йофрид, – я тебя толком не знаю, но я тебя зауважал, как только увидел. Ты умен, благороден, красноречив, ты за правду, но Ингольв… как бы это сказать… будь проще, вот!

Вдали раздался грохот. Это берсерк переломил надвое стол своей тушей. Затем последовало общее лютое ржание.

– Проще? Как медвежеголовые? Вот те самые?

– Не перегибай…

Хродмар слушал разговор, посматривая украдкой то на Ранку, которая сидела в объятьях мужа, тихонько переглядываясь с Оттаром, то на захваченных женщин. Среди них сидела рыбачка. Он вожделел ее. Но тут его взор заслонил собою Вестейн.

– Ингольв, мне рассказали про вашу вылазку и про твою хитрость, ты молодец!

Ингольв кивнул. А Хродмар напряг от злости плечи.

– И про твою отвагу я тоже слышал, Хродмар, очень рад за тебя, ты настоящий стяжатель славы, так держать! – прозвучало искренно.

Хродмар уставился на Вестейна в ожидании подвоха, однако тот лишь улыбнулся и перед тем, как уйти, сжал руки в кулаки, мол: «молодцом!»

Кузнец будто язык проглотил. Он так долго ждал признания, а первым человеком, выразившим свое какое-никакое почтение оказался этот ненавистный, велеречивый Вестейн, посягнувший на Фриду! «У-ух! Рыбья морда!» – разозлился страшно Хродмар.

Чтобы не сидеть в молчании, Йофрид сказал:

– Слышь, Белоус, расскажи что-нибудь.

– Что ж… известен ли вам Гуннхват Счастливчик? – начал Хавлиди, задумчиво взглянув на красного от гнева Хродмара.

– Не-а, кто таков? – спросил Йофрид.

Ингольв очень любил слушать рассказы. Ему казалось, что все встречавшиеся на жизненном пути истории всегда на что-нибудь указывали, а попытка своей внутренней трактовки помогала понять себя и мир. В тоже время прекрасно учитывал, что тут главное не увлечься: исчерпывающее разъяснение, ставящее жирную точку – убивает историю, а беспрекословная уверенность в собственной правоте ограничивает возможности разума, порождая впоследствии скуку и слепое тщеславие.