На какое-то мгновение Кэнзи застыла от ужаса. Когда горячие твёрдые пальцы коснулись сокровенных частей её тела, её кожа покрылась пупырышками. Резко развернувшись, она отбросила руку и ударила обидчика кружкой по лицу. Глиняная посуда раскололась, рассекла нос, и лицо Ульфа залилось кровью. Кэнзи, как безумная, вскочила и забилась в угол.

Северянин зажал рану тряпкой.

– Неплохо проделано, подружка, – пробурчал он одобрительно. – Так даже я не сумел бы.

Его узкие голубые глаза сверкнули, когда он продолжил:

– Спасибо за науку.

Ударить Ульфа было столь же опасно, как наступить на гадюку. Кэнзи понятия не имела, в чьи лапы попала. Ей было очень стыдно и омерзительно, она была возмущена. Её кожа горела, словно прикосновение чужих рук оставило на ней жгучий яд.

Когда кровь запеклась, северянин набросился на неё. Не успела Кэнзи и пикнуть, как Ульф ударом в подбородок свалил ее на пол, а потом затащил на кровать. Он сорвал со стены конскую уздечку и привязал Кэнзи за руки к резной спинке кровати…

За несколько кошмарных дней и ночей порки кнутом и насилия он превратил Кэнзи в покорную рабыню. Когда Ульф убедился, что ее воля окончательно сломлена, он позволил себе покинуть дом, наказав ей сходить в лавку, купить продуктов и приготовить еды. Сейчас она была готова удовлетворить любые требования Ульфа, лишь бы он больше не бил её.

Так Кэнзи стала рабыней Ульфа.

Через два дня после ареста Зельды Кэнзи подошла к дому госпожи Агнес. Кэнзи чувствовала себя лучше: следы избиений зажили, а незадолго до этого Ульф подарил ей новое платье, обувь и узорчатые шпильки для волос. Девушка почти смирилась со своей участью, и теперь хотела как можно лучше выполнить волю своего повелителя.

Она постучала, и госпожа Агнес открыла дверь.

– В чём дело, милая? – Спросила она с подозрением, кутаясь в неопрятный плед.

– Я Кэнзи, – проговорила гостья, повторяя слово в слово то, что приказал говорить Ульф. – Я кузина Зельды. У неё случились неприятности, как это всем известно. Сюда она не вернётся. Я пришла, чтобы уплатить за квартиру и забрать её вещи.

– Гнусная воровка! – Зазвучал в голосе старухи праведный гнев. – Подумать только! Она заслуживает большего наказания! И ты не получишь её вещи до тех пор, пока не уплатишь за квартиру… Она должна мне за месяц. Это три монеты серебром!

«Дай ей столько, сколько запросит – пусть даже цену втрое заломит. Лей серебро в её горло, пока не захлебнётся, – велел Ульф. – Лучше разориться сейчас, чем потом платить палачу за её язык».

Кэнзи открыла кошель и отсчитала деньги. Госпожа Агнес осмотрела монеты, попробовала каждую на зуб, потом кивнула.

– Ключ. Не заставляй меня искать его на твоём теле.

Хозяйка дома вздрогнула. Брюнетка с привлекательным личиком оказалась опасной.

– Ишь ты, кузина… Да у Зельды даже вошь на платье – и та пришлая была! – проворчала старуха, копошась в своих лохмотьях.

– Да повешевеливайся же, любезная госпожа Агнес! Осмелюсь доложить, что моё терпение – не бездонный колодец. – Поторопила Кэнзи, и, возвращаясь к назубок заученному тексту, сказала. – Она выйдет – и я её заберу. А твои промедления… могут не понравиться моим друзьям, – добавила она от себя.

Госпожа Агнес фыркнула и вытащила из-под пледа ключ, висящий на обветшалом шнурке.

– Да уж, обратно я ее больше не пущу. Забирай всё – даже сор из углов! Чтоб ни пушинки от неё не осталось!

Она закрыла дверь.

Кэнзи зашагала наверх. «Ульф будет доволен, – думала она. – А я и не гадала, что всё так просто выйдет!»

* * *

Одхан решил, что следующий шаг авантюры он сделает лично. Ни Сигурд, ни Ульф не смогли бы найти общий язык со Змееустом, содержащим приют для душевнобольных.