Дошли мы до агоры, увидели портиков множество, на одном из них про дела политические говорили, но ни меня, ни сатиров они не заинтересовали. На другом прорицал кто-то про богов, с краёв нам неведомых, далёких. Остановились, прислушались и уже начали понимать хоть что-то из того, что говорил прорицатель, как слышим звуки прекрасные. Ноги наши сами двинулись к другому портику, а тело пританцовывать начало. Подходим, видим, музыканты на формингах играют, на самбиках подыгрывают, флейтами мелодию подкрепляют, тимпанами такт придают, голоса поверх всего звучат, колокольчиками музыку обрамляют. Видно, праздничную музыку играют свободную в честь бога винного.

Покуда так мы стояли, наслаждаясь великолепной музыкой, то некая знатная дама, в толпе стоящая, случаем на меня свой взор обратила. Ведь города – это места развратные, и каждый тут ищет себе потехи от скуки. Я её не замечал, ибо всецело был поглощён музыкой, но она подошла поближе и, делая вид, что толпа её теснит, ко мне украдкой подошла и плечом своим до моего дотронулась.

Музыканты пропели свою последнюю песнью, которую я постарался запомнить и выучить:

Когда же музыканты кончили играть и петь, то помощники их медные чаши стали подносить, монетой звонкой заискивая, и приговаривали:

Благородная дама начала из кошеля монеты доставать, класть их в чашу и украдкой как бы обронила кошель, когда крепила его обратно к своему поясу. Сатиры сразу заметили его и хотели было подобрать, но я их опередил, сам поднял и за дамой благородной побежал, вернуть ей принадлежащее.

Бегу за нею и вижу – толпа стоит. Подхожу, спрашиваю, мол, что за сборище и как обойти его. Один отвечает:

– Да вот, погляди, осла ведут, видишь, он-то и есть виновник этого сборища. Представь, на вид осёл, а по делам, как ни есть, самый настоящий человек. Нечестивое заставляли осла этого делать с одной рабыней, как им уже одна богатая дама заинтересовалась. Вот, все ждут, покуда они зачнут свои нечестивые дела.

Выслушиваю, в сторону глаза отвожу и вижу в толпе благородную даму, к ней подбегаю, кошель её возвращаю, а тело моё дрожать начинает от её красоты, что сразу про осла и дела его забываю. Дама благодарит меня, за руку берёт, на зрелище зазывая поглядеть. Она притворилась, что ей стало дурно от вида этого осла, и тогда просит меня:

– О, вид этого осла и что с ним будет делать вон та богатая дама, ах, от всего этого мне становится дурно! Добрый юноша, ты уже помог мне в моей рассеянности, не подведи меня и в этот раз, проводи до дома, а там меня встретят мои слуги.

Взял я её под мышку и повёл, а она мне путь указывала.

И вот подошли мы к её дому, ворота которого обрамлял песчаный камень добротной резки. Довожу её до первой ступени, и дама слуг звать начинает, но никто не откликается. Тогда она как бы припомнила и сказала:

– Прости мне мою забывчивость, сегодня я совсем себя неважно чувствую, ведь слуг моих я отправила за покупками, готовить дом к празднику. Вот, возьми ключ и отведи меня в мои покои.

Я отворяю ворота и через залы, которые благоухали приятными ароматами, провожу женщину в её покои. У кровати её стоял небольшой, но искусно выделанный столик, на котором располагалось хорошее вино и две чаши. Уложил я даму на кровать, и она сказала: