Так наступил вечер, и усталость ужасную ощутив, к храму шаг я последний сделал.

Постучав в двери и найдя их открытыми словно для меня, я вошёл. Как почувствовал, что это место блаженное, от усталости в ногах избавляющее. И кровь моя, до того бившая эротовым ядом, ныне успокоилась.

Приблизился я к фонтану, в середине которого стоял лик самоей прекрасной Афродиты. Умылся я прохладной водой и к храмовым плитам холодным припал. Как вижу, лик Афродиты ожил и ко мне приближается, не то как наяву, не то как во сне, и божественным гласом своим молвит:

– Смертный, ты припал к моим храмовым плитам. Мой любимец, мой мальчик Эрот поведал мне твою историю. Однако, как бы я ни хотела помочь тебе, но то проделки его и дней давно минувших. И если он по прихоти своей помочь тебе желает, то я же испрошу в обмен на мою помощь одну услугу. – Благоговейно я продолжил слушать. – Поскольку храм этот посвящён мне – Урании, то прислужницы мои храмовые изголодались по мне – Пандемии; а иными словами, по телу мужскому, девушкам приятному. А потому сегодня поспи, отдых дай своему телу желанный, а завтра во всём слушайся моих храмовниц и ни в чём им не отказывай. Коли сделаешь так, то я тебе помогу лекарство от недуга твоего найти и в путь верный тебя направлю.

И вот, во всём желая услужить прекрасной богине, я уснул сном непробудным, в завтрашний день входя.

Проснувшись на следующее утро от яркого солнца, что падало мне в окошко, и от птиц пения шумного, первым делом увидел я стол с подносом, на котором лежала пища вся видом приятная. Тогда я понял, как сильно я был голоден всё это время, покуда вчера провёл я почти целый день без пищи. И незамедлительно приступил я к поеданию оливок, фиников, мёда с хлебом, а запил всё это хорошим холодным вином. Жизнь во мне ключом забила, и я пошёл по храму блуждать, искомый общения.

Весь храм был светел и чист, прохладен и приятен ушам. Блуждая, вышел я всё в ту же главную залу, в которой и забылся. Перед статуей Афродиты я помолился, говоря:

– О Афродита, благодарю тебя за приют, кров и пищу! Молюсь тебе в надежде на исцеление.

И вот, услышав меня, подходит ко мне одна из жриц и говорит:

– Афродита ответила тебе и нам всё поведала. Знай же, мы поборемся за тебя перед Эротом.

И жрица подозвала других девушек, и начали они, как бы заигрывая со мною, подталкивать меня к купальням. Аккуратно раздели они меня, с себя тоже одежды поснимали и в ванны приятные меня опустили. Мылом меня отчистили, ведь с дороги я был грязным, маслами натёрли. И изрядно возбудившись от таких приготовлений, начали спрашивать, хочу ли я по отдельности какую выбрать или разом со всеми Эрота гнать. Как мог бы я выбирать среди жриц одну и не обидеть остальных, ведь каждая была как на подбор. На любой вкус и на любую спелость. Тут были и сладчайшие наливные яблочки, и персики с мягкими волосками, и сочные гранатовые девы с губами цвета рубина, и апельсиновые деревья с крупными плодами, словом, тут были все, ведь Афродита чтит разнообразие форм.

От такого количества девушек я зарделся, стал голову долу клонить. Они же заметили это и стали увещевать меня, рану мою жалеть и поцелуями нежными залечивать. А одна заговорила:

– Знай же, больной, что хотя ты и ищешь лекарство у самой Афродиты, но мы боимся, что против сыновьего яда и она бессильна. Ведь кроме самого предмета любви, посланного судьбою, нет другого лечения, нет иного верного лекарства, кроме как объекта самой этой любви. Но мы жрицы храма Афродиты, и мы владеем силой от грозного божества, нас много, и под этой эгидой мы постараемся вылечить тебя.