– Посмотрите, какие на нём ткани! – дивился один.

– Посмотрите на его длинные волосы, которые сияют ярче, чем у любого из живущих! – говорил другой.

– Откуда ты такой, юноша? – спрашивали его матросы.

А юноша всё сидел и улыбался, не говоря ни слова, ни звука не издав. А только глазами чёрными своими хитро смотрел. Стало мне вдруг боязно, и я сказал:

– Подумайте, друзья, что такой юноша среди голых скал в таком облачении и с такой красотой в одиночестве делал? Боюсь я, что не человек это, а божество какое. Давайте обратно его высадим, покуда не поздно!

Но на мою речь лишь рукой помотали и отослали куда подальше, если я выгоды в таком лёгком деле не чувствую, то и не быть мне разбойником.

Когда же я отошёл от этих безумцев, то увидел, что сторона корабля, на которой юноша сидел, больно уж перевешивала другую. Как вижу, путы, до того его обвивавшие, спадают с него, словно мы их и не вязали. И он встаёт, ростом выше всей команды. А из-под ног его лозы виноградные расти начинают. И начал молвить он божественным гласом:

И тут от дыхания его весь воздух сильным винным уксусом пропах, что вся команда сразу же в неистовое пьянство пришла. Я же на колени припал и молиться начал всем богам, которых только знал. А безумие всё продолжалось. И вот лозы виноградные весь корабль уже охватили и на части раскалывать стали, стеблем жёстким пронизывать. Пуще того, стал обращаться Дионис то во льва, и команду на части рвать, то в зверей мне неведомых волосатых, и за другими членами команды гоняться, их истязая. Тут уцелевшие стали в море бросаться, в надежде уйти от праведного гнева. Но только в воду они попадали, как в дельфинов обращались.

Я же в лодку изломанную перебрался и продолжил усердно молиться, сжимая руки с такой силою, что от ногтей моих образовались раны на ладонях, и кровь потекла по рукам, окропляя дерево лодки.

Когда всё стихло, то нежным голосом позвал меня бог. Я голову свою аккуратно поднял, расправы ожидая, но Дионис, улыбаясь, промолвил:

– Мил ты богам, за тебя вступились, ведь ты молился, и ты принёс свою кровь жертвенную, не жалея себя.

И Дионис покинул корабль, на Олимп вознёсшись. Тогда на полуразрушенной лодке я добрался до ближайшего порта с милости Посейдона, но изрядно оголодавши.

Потому-то в море я больше не выхожу, а только по рекам сплавляюсь. И после всего чту я божественные знамения, так как я был спасён благодаря своей вере.

И вот попадается мне теперь этот юноша, по божественной тропе идущий. И говорит мне и всем вам, что пора покончить с делами разбойничьими и к Гермесу торговцу обратиться.

И после всего услышанного стали восхищённо соглашаться разбойники, что меня пойманного во имя бога Эрота стоит отпустить. Ведь истории, подобно этой, не оставляют равнодушным того, кто верит в богов. Но один всё же возражать стал, как тут же ветер сильный с ног его сбивать начал, покуда все остальные прямо стояли. Тогда и он согласился.

Путы с меня сняли, и все были довольны. Лишь один разбойник стоял понуро – красавица в металлах драгоценных губы надула, но сказать не решалась, ибо гнева божественного испугалась. А всё из-за того, что придумала множество услад она себе, от меня которые бы исходили, покуда путешествие наше не кончилось бы моей продажей.

Бывший кормчий сам решил проводить меня до места, мною искомого. И хотя до храма дошли мы быстро, но в местность гористую покуда взбирались, то уже вечер наступил. Разбойник в храм зайти не смел, а потому оставил меня у самого входа, дабы никакой другой с пути меня не сбил. Тут мы распрощались, узнав имена друг друга, его – Аминд, а моё – Хелий.