Я так и заснул на коврике перед камином. Посреди ночи, когда камин погас, я перебрался в свою кровать, предварительно сбросив чужую книгу на пол.

Я проснулся поздно. Мария долго стучала, прежде чем я открыл дверь. Мне не хотелось открывать глаза и думать о том, что наступил новый день. Мария сказала, что завтрак ждёт меня в столовой. Я попытался возразить, но Мария напомнила о том, что я уже могу вставать с постели, и поэтому завтрак ждёт меня в столовой комнате. Таков приказ барыни, добавила Мария, и, недовольно поведя носом, вышла из комнаты. Я поплёлся в столовую. Будь дома мама, мне бы уже влетело. Я вышел к завтраку неумытый и в ночной кофте. Однако квартира была пуста. Мама уехала к приятельнице. Мария ушла на Семёновский рынок, Арина была в школе. Окна столовой тоже выходили на улицу, я чуть не подавился, когда это осознал, и тут же бросился зашторивать окна, старясь не смотреть на противоположную сторону улицы. Однако тоненький голос, беспрестанно звучавший в голове, вдруг залился истерическим смехом и пробулькал сквозь смех; «Ни шторы, ни окна не защитят! Спаси сам себя! Отдай или нарисуй!»

Позавтракав, я вернулся в свою комнату. Увидев гору книг перед шкафом, я сначала удивился, однако тут же вспомнил то что произошло вечером. Укладывая книгу за книгой в шкаф, я продолжал упорно искать в книгах знакомые слова. Однако со страниц любимых книг на меня смотрели буквы, разбросанные по страницам. Наконец комната приняла опрятный вид. Чуть помедлив, я втиснул и чужую книгу рядом со своими книгами.

Как только я это сделал, в прихожей стукнула дверь. Вернулась мама, а с ней неожиданный гость… полицейский дознаватель. Я был почти здоров, и ничто не мешало полицейскому, допросить меня со всей строгостью закона. Я приготовился рассказать всю правду, как вдруг в разговор вмешалась мама

– Владимир Иванович, – заискивающе обратилась она к мужчине, – мой сын ещё очень слаб, поэтому не забывайте о моей просьбе, – она улыбнулась ещё раз и вышла из гостиной.

– Ну-с, – мужчина, которого мама назвала Владимиром Ивановичем, испытывающе посмотрел на меня, – ну-с, молодой человек, что вы мне расскажите?

– Я… Мне… – в горле вдруг пересохло, и я понял, что не могу выдавить из себя ни одного связного предложения.

– Так, – мужчина испытывающе посмотрел на меня, – продолжайте, пожалуйста!

Однако я лишь открывал рот, и хватал воздух.

– Не получается у нас беседа, – усмехнулся полицейский, – давай попробуем по-другому. Итак, идя навстречу пожеланиям твоей очаровательной матушки и учитывая твоё, ещё, не совсем здоровое состояние, мы построим беседу таким образом. Я буду говорить, а ты только кивать или добавлять, да, или нет. Так пойдёт? – и мужчина подмигнул мне.

Испуг тут же оставил меня. Но зато появилось чувство разочарования. По моему мнению, полицейский должен вести себя более строго и не идти на поводу у преступников, если даже эти преступники так малы, как я.

– Итак, – Владимир Иванович сверился с какой-то бумажкой, – 14 октября, сего года, трое друзей нашалили, поругались с дворником Михаилом Ефграфовичем и решили убежать от него по крыше. Я правильно говорю?

Мне ничего не оставалось, как кивнуть. Как говорится, против фактов не попрёшь.

– Трое молодых людей, – мужчина снова сверился по бумажке, – Александр Коновалов, Владимир Иванов и Виктор Некрасов, взобрались на крышу дома господина Мо и …исчезли на какое-то время из поля зрения дворника-Михаила Ефграфовича Петренко. Я правильно говорю?

С тоской поглядев на окна гостиной, я вынужден был опять согласиться со словами Владимира Ивановича.