Но ли по мне Оскар плачет. То ли ему самому не хотелось продолжения.

А теперь поздно!

– Заскочил между делом?

Трепыхаюсь в его руках. Пытаюсь оттолкнуть. Но с каждым толком – Хасан всё сильнее вжимается в меня.

Он нависает надо мной, как хищник над своей добычей. Мой страх – его наслаждение, моя дрожь – награда.

В груди стучит так громко, что кажется, будто Хасан слышит каждое биение моего сердца.

– Вроде того, Барби.

И этот взгляд… Скалящийся, насмешливый, холодный. Как сталь, готовая разорвать мою душу.

– На кого заказ?! – вскрикиваю я, когда мои мозги вспоминают, что такое логика. – Ты пришёл сюда… Где мой отец?! Пусти!

Я взвизгиваю, начинаю с новой силой колотить мужчину. Он легко сжимает мои запястья.

Сдавливает так, что мышцы парализует. Поднимает мои руки над головой, подаётся бёдрами вперёд.

Я дёргаюсь, но его хватка слишком крепкая. Чёрт! Моё тело дрожит, словно в лихорадке.

Мгновениями я забываю дышать. Как же я его ненавижу! Ненавижу за то, что он смеет так ко мне приближаться. За то, что я…

За всё!

– Ненавижу! – шиплю ему в лицо.

– Похуй. Своё я и так возьму.

И берёт. Вгрызается в мои губы агрессивным поцелуем. Сминает их, покусывает. Весь гнев вкладывает в эти прикосновения.

Я борюсь, толкаю его, стараюсь ногтями поцарапать его ладони. Но ему всё равно.

Его руки сжимают моё тело лишь крепче, удерживая меня так близко, что я чувствую каждую его мышцу.

Его пальцы впиваются в мою талию, и это больно. Больно и сладостно. Дрожь раскатывается по разгорячённой коже.

Ненавижу!

Но это не мешает моему сердцу биться, как сумасшедшее. Теплу захлёстывать меня волной, отбивая жаром в затылке.

Я захлёбываюсь, едва успевая дышать. Моё тело предательски откликается.

Ноги подрагивают, и я заваливаюсь на мужчину, стараясь удержать равновесие.

Желание и ненависть смешиваются в один вибрирующий клубок, и я не понимаю, где заканчивается одно и начинается другое.

Больно-больно-больно от его близости.

Страшно.

И…

Нет! Нет, не хорошо.

Хасан не просто вторгается в мой мир.

Он сжигает всё к чертям.

Когда он, наконец, отпускает меня, я едва стою на ногах. Губы опухли, дыхание сбито, а в глазах плывёт.

Слёзы жгут глаза, сердце болезненно пульсирует. Я чувствую, как всё внутри рассыпается.

– Ты… Ты не имеешь права! – мой голос звучит хрипло, почти срывается.

– Не имею? – он усмехается. — Барби, я имею всё, что хочу. И тебя, в том числе. Кто меня остановит?

Он снова наклоняется, но в этот раз я успеваю отвернуться. Его губы касаются моей щеки, а дыхание обжигает кожу.

Его ладонь опускается на мою шею, заставляя тело трепетать от нежелательного контакта. Я должна быть выше этого!

– Мой отец… – я жмурюсь, ненавидя себя за то, что позволила меня отвлечь. – Заказ на него, да?! Что ты с ним сделал?

– Угомонись.

Хасан рявкает, когда меня трясёт в его руках. Нет той силы, которая могла бы удержать меня в этот момент.

Я сглатываю, чувствуя, как комок в горле становится всё больше. Дышать больно, будто я яд вдыхаю.

– Не ори так. Твой папочка жив, – презрительно кривится мужчина.

– И где он? Если ты ему навредил…

– В кладовке он.

Демидов заявляет так спокойно, словно речь идёт о совке, а не о моём отце. Я оторопело моргаю, пытаясь осмыслить его слова.

На секунду мои эмоции смешиваются: ужас и паника отступают перед абсурдностью ситуации.

– В кладовке? – переспрашиваю растерянно.

– А где ему ещё быть? Я не собирался носиться с ним по всему дому.

– За тобой охотиться полстраны, а ты генерала в кладовку сажаешь?!

– Ну не на кухне же его держать, Барби, – в его голосе звучит лёгкая насмешка. – Там еда. А подполковнику не помешает себя в форму привести.