Я зажмуриваюсь, стараясь взять себя в руки, но не могу справиться с накатывающими эмоциями.

– Скотч – это перебор! – пытаюсь возмутиться, но мой голос звучит жалко.

– Заткнись, Барби, – усмехается Хасан, поднимая меня чуть выше. – Ты уже наигралась в самостоятельность. Теперь моя очередь.

И в этот момент я понимаю, что Хасан не остановится. Ему плевать на мои протесты, на мои страхи. Он просто сделает то, что считает нужным. И никто – даже мой отец – не сможет его остановить.

9. Глава 5.

Я кричу так громко, что у меня начинает болеть горло, но это не останавливает.

Меня заваливают на пассажирское сиденье, руки связаны по запястьям, ноги замотаны скотчем на щиколотках. Всё внутри меня кипит. Я извиваюсь, пытаюсь вывернуться, но его хватка стальная.

Хасан точно получал раньше медальку за то, что людей связывал. Руки мои сложил так, что при любом рывке больно становится.

Я шиплю, скотч в кожу впивается. Но на упрямстве продолжаю показывать насколько неудовлетворена всем происходящим. Да-да, назло маме отморожу уши!

— Козёл ненормальный! — ору задыхаясь. — Больной на всю голову! Помогите! Насилуют!

Мой голос разносится по пустому пространству вокруг машины, а Хасан, вместо того чтобы испугаться, лишь усмехается.

— Не наебывай людей, Барби, — тянет он с издёвкой, словно ему весело. — Я пока только планирую.

— ЧТО?! — визжу так, что у самой уши закладывает. Меня трясёт от ярости и страха.

Единственная мысль, которая бьётся в голове: как он вообще посмел? Как отец мог меня ему отдать? Единственную кровиночку! Или у него ещё дети есть?! Как ему это вообще в голову пришло?! О чём они в его кабинете договорились?!

Хасан медленно наклоняется ко мне, его лицо в тени, но я чувствую, как от него исходит эта тёмная, давящая энергия.

— Я только планирую, — повторяет он спокойно, и в этом спокойствии столько угрозы, что у меня внутри всё обрывается. — Рассказать планы? Позы? Первое — твой рот заткнуть. Угадаешь чем, Барби?

Мои глаза расширяются до размеров блюдец. Я хлопаю ресницами, слова застревают где-то в горле. Этот извращенец сейчас шутит, правда? Я даже угадывать не буду! У него на уме одно только! Извращенец!

— Извращенец! — визжу, дёргаюсь. Тут же шиплю от боли. — Себе затыкай, идиот!

Я снова начинаю кричать, дёргаться, пытаясь хоть как-то освободиться. Моё сердце колотится так, что, кажется, вот-вот выскочит из груди. Хасан же, чёртов урод, лишь ухмыляется, скалится, словно ему всё это дико весело.

Он демонстрирует мне кусок тряпки, который держит в руке. На его лице расплывается довольная ухмылка.

— И у кого это здесь из нас сексуальная тяга к другому? — спрашивает он лениво. — Мыслишки-то шалят, Барби.

Я ощущаю, как моё лицо вспыхивает. Щёки горят, горло сдавливает обида и злость. Он ещё и издевается?!

— Ты… ты… мерзавец! — выплёвываю я. — Отпусти меня немедленно! Я на тебя в суд подам! В тюрьму загремишь, понял?!

Он ухмыляется шире, кидает тряпку на приборную панель пальцами мой подбородок сжимает так, чтобы я в его блядские глаза смотрела.

— Суд? В морге жалобу писать будешь? Вижу, мозги так и не заработали. Именно поэтому ты сидишь связанная в моей тачке. Даже твой папаша понял, что я - твой единственный шанс на спасение. Но до тебя всегда туго доходило. Я подожду.

Я вскипаю. Это уже слишком! Я снова дёргаюсь, но он легко прижимает меня к сиденью. Его взгляд встречается с моим, и в нём горит эта чёртова уверенность. Словно он полностью контролирует ситуацию. Словно я для него — всего лишь игрушка.

— Ты… — начинаю, но он резко подносит палец к своим губам.

Жар его кожи обжигает. Предательские мурашки по коже бегут. Я стараюсь смахнуть с себя это состояние. Но у меня не выходит.