– Пришёл меня грохнуть, ублюдок? – голос отца режет, как осколок стекла.

Он звучит спокойно, но в нём плещется столько злобы, что у меня по спине пробегает холод.

Я знаю, что он злится. Бесится. Что он чувствует себя униженным. Генерал, связанный, как пленник.

Хасан медленно усмехается. Безрадостно, хищно.

– Если бы ты был целью, подполковник, – тянет он, склонив голову набок, – то лежал бы трупом до того, как понял бы, что произошло.

Сердце замирает.

Я чувствую, как отец напрягается под моими пальцами. Его мышцы становятся твёрже стали, дыхание шумит, а в глазах вспыхивает тёмное пламя.

– Значит, не я твоя цель? – сквозь зубы выдавливает он, вырывая из моей хватки руку, едва я сдёргиваю последний слой скотча. Он сжимает пальцы в кулак. Суставы трещат. – Тогда какого хрена ты вломился в мой дом?

Хасан медленно выпрямляется.

– У меня работа, – лениво бросает он, будто обсуждает погоду. – А твоя дочка – заказ.

Где-то внутри меня что-то обрывается.

Слышать это – всё ещё больно. И с каждым разом – я верю в угрозу всё больше. Не сомневаюсь, что Хасан говорит правду.

Страх извивается вокруг шеи плотной удавкой. Мешает дышать ровно. Паника шипами вонзается в сердце.

Отец дёргается. Его взгляд пронизывает меня насквозь. Сначала злость, потом осознание. Ему даже не нужно спрашивать, правда ли это. Он считывает всё с моего лица.

Глаза – полные шока, расширенные, будто он пытается осознать, осмыслить, впитать сказанное.

Его лицо белеет, челюсть сжимается так, что на скулах проступают напряжённые тени.

– Господи… – он выдыхает, закрывая глаза. Потом резко поднимает их на Хасана. – Как…

Я вижу, как на виске у него пульсирует вена, как пальцы сжимаются в кулаки, белея костяшками. Он пытается дышать ровно, но я слышу, как его дыхание срывается.

– Кто заказал? – выдавливает он, переводя взгляд на Хасана. – Кто, сука, её заказал?!

Хасан остаётся непоколебимым. Стоит спокойно, будто всё это не касается его. В его глазах нет ни капли сочувствия, ни капли сомнения. Он просто смотрит. Смотрит и ждёт.

– Без понятия, – скалится Хасан.

– Ты должен знать! Имя заказчика! Никогда не спрашивал, чьи грязные бабки принимаешь?

– Мне похуй, – отвечает мужчина лениво, пожимая плечами. – Есть бабки, есть заказ.

Отец резко поднимается, стул скрипит по полу. В глазах пылает гнев. Взгляд острее ножа.

– Ты пиздишь! – рычит он. – Ты всё выдумал, просто, чтоб напугать её! Ты ебаный садист! Скажи мне правду, тварь!

– Заткнись.

Голос Хасана звучит низко, резко, опасно. Но отец не слышит, или делает вид, что не слышит.

Отец резко вскакивает со стула. Я не успеваю его удержать. Стул грохочет о пол, но мне всё равно.

Я вижу только, как они стоят друг против друга – напряжённые, словно два бойца перед схваткой. Я знаю, что отец опытен, но…

Хасан сильнее. Опаснее. И он не играет.

– Ты думаешь, я тебя боюсь, ублюдок? – шипит отец. – Думаешь, мне есть что терять?

– Уверен, что есть, – ухмыляется Хасан, кивая в мою сторону. – Барби, например.

Грудь сдавливает, будто воздух вышел из комнаты. Отец бросает на меня взгляд. В нём всё – злость, страх, защита.

– А теперь завали ебало, подполковник, – цедит Хасан. – И отвечай по существу. Кому ты, блядь, дорогу перешёл? Какую

херь крутил на своей базе?

– Тебя это не касается! – рявкает отец, бросая на меня встревоженный взгляд. – Не перед тобой мне отчитываться.

– Шевели мозгами, подполковник. Девчонку из-за тебя грохнуть хотят. Кому ты отказал?! Кого подставил?! Кто просил тебя нахимичить, а ты встал в позу?!

Мой пульс скачет, а дыхание рвётся из груди неровными, прерывистыми вздохами.