Приоткрыв глаза, я вижу, как волшебный зверь храбро шагает прямо на старуху. А она словно окаменела и не в силах двинуться с места. По ружейному стволу скользит лунный свет.

Ещё миг – и олень наскакивает на Богги, выбивая ружьё у неё из рук. Она падает, кричит, и её крик мечется по всему Харклайтсу. В окнах дормитория – растерянные лица сирот. В комнате Замка зажигается лампа.

Олень описывает круг по двору и затем подходит к нам.

Мы с Лепестком отступаем в сторону, чтобы дать ему дорогу, однако он останавливается, опускается на колени и, склонив свою могучую голову, приглашает нас залезть.

Лепесток проворно взбирается на широкую спину и протягивает мне руку.

– Ну, давай же, Фитиль…

Но я словно прирос к земле и не могу пошевелиться. Меня сковал страх.

– Нет, – выдавливаю я из себя. – Слишком высоко, я не справлюсь.

– Да ничуть не высоко.

Разумеется, она права, но всё равно жутко. Теперь меня ждёт только Колодец. Я буду стоять у края, а дальше – бездна, дыра. И падение будет длиться целую вечность.

Лепесток пытается подтянуть меня, но мои ноги онемели и как будто налились свинцом. Она спрыгивает. Во двор выходит Замок. Спешит к Старухе Богги.

– Быстрее! – кричит мне Лепесток.

Сам не понимая как, я карабкаюсь с её помощью на оленью спину. Почувствовав, что я уселся надёжно, олень трогается с места – без Лепестка.

Наверное, он не заметил, что она не успела забраться.

– Куда же ты? Погоди! – кричу я оленю, крепко вцепившись в него. Но разве это волшебное существо теперь остановить? Стучу ногами по оленьим бокам, однако он шагает вперёд, и меня то отбрасывает назад, то швыряет к рогам. Пытаюсь прижаться пятками, но это не помогает. – Надо вернуться за Лепестком!

Мы ещё во дворе, старуха тянется к ружью и, неловко схватив его, наводит дуло на нас. Выстрел.

БААХ.

Я подаюсь в сторону.

Пуля, едва не задев меня, попадает по оленьим рогам, сбивая кусочек.

Но тот не замедляет шаг – наоборот, принимается скакать всё быстрее.

Зажмурившись, я думаю лишь об одном: как бы не свалиться. Чуть погодя открываю глаза и вижу, что мы несёмся прямо на стену, окружающую двор. Стараюсь заглушить в себе страх и ещё крепче сжимаю пальцы.

Краем глаза замечаю, как Замок хватает Лепестка за руку. Она вырывается, хочет убежать.

– Отстаньте, пустите меня! – кричит Лепесток.

У меня разрывается сердце. Надо бежать ей на помощь, но куда уж там. Олень стремится вперёд, не остановить. Неужели он решил проломить стену? Но нет, прыжком он перескакивает через неё, пролетает над её краем высоко, невообразимо высоко. Мы взмываем вверх, и ещё выше, и ещё…

Приземляемся со скрипом рогов и клубами пыли из-под копыт. Мы на свободе. Впереди вьётся дорога. Куда ни глянь вокруг – сплошь лунные поляны, они бесконечны, стелются, насколько хватает глаз, и взглядом не охватить этого простора. Приют – вот всё, что я видел раньше. Я знал, что он затерян где-то на окраине Британской империи, в заброшенном, всеми забытом углу, но никогда и вообразить не мог, что за приютской стеной такая ширь.

И это восхитительно. Да, у нас всё-таки получилось. Но радость быстро меркнет.

На душе тягостно.

Лепесток осталась там.

Я оглядываюсь на стену, всю в прожилках лунного света, потом вижу Папашу Хэрна – он стоит на дороге вместе с Ниссой и Генной.

– Мы должны вернуться за Лепестком, – говорю я.

Сквозь прутья ворот видно, как Старуха Богги поднимается на ноги и изрыгает проклятия, кипит от злости из-за своей ушибленной руки, которая пострадала от наскока оленя.

– Прости, дружище, – отвечает Папаша Хэрн. – Наше волшебство действует только на природу. Мы бессильны против каменных стен и железных ворот. Это дело человеческих рук. Тебе повезло, что во дворе оказалось дерево. Теперь там больше нет ничего живого, и нам нечем помочь Лепестку.