1

Благодаря в принципе более развитым, чем у людей, духовным силам и природным способностям Жанна быстро достигла значительных успехов и, в частности, действительно научилась не только изменять химический состав любого вещества, но и просто материализовывать вещи из воздуха. Увлёкшись изысканиями, она не учла, что её манипуляции вряд ли ускользнут от Дьёрдя, и забыла, какую опасность представляет отец. Он вроде бы не интересовался её жизнью, дни и ночи проводя в беспробудном пьянстве в гигантском подземном зале, где даже со стен лилось вино. Однако Жанне пришлось пожалеть о своей неосмотрительности, когда однажды за ужином ей любезно подали расчленённый труп одного из её невольных, но старательных сотрудников, талантливого учёного-францисканца. Жанна в замешательстве подняла глаза – отец смотрел на неё и издевательской улыбкой.

– Попробуй, – насмешливо посоветовал он. – У людвы душа находится в крови. Так ты даже лучше с ним сработаешься.

Жанна поднялась и, хотя обычно веля себя очень сдержанно, даже холодно, в этот раз в бешенстве сказала первое, что пришло в голову:

– Берегись, отец. Как бы тебе самому не занять его место. Я тоже умею резать на куски.

Дьёрдь смотрел на неё с неопределённым выражением, но без раскаяния: скорее, он был похож на человека, которому предложили новую, занимательную игру, и вот он пытается понять правила. Потом его мраморно-бледные губы снова сложились в характерную для него злую, вызывающую улыбку.

– Буду только рад, – обронил он.

Жанна поразмыслила и с высоко поднятой головой царственно опустилась на место.

– Отнесите это в мои покои, – повелительно сказала она слугам, указав на «блюдо». Для знакомого смертного она решила сделать исключение и предать бренные останки земле, как полагается у людей. Дьёрдь уловил эту её мысль и взглянул на неё с любопытством. «Повернись ко мне всем своим сердцем и не отталкивай меня из-за моей черноты, потому что солнце изменило мой цвет, а вода покрыла моё лицо и земля загрязнилась от трудов моих», – мысленно процитировала она ему один из алхимических трактатов, непринуждённо попивая люмэ из кубка; Дьёрдь, кажется, ни слова не понял и отвернулся.

1

Пикировка закончилась настороженным нейтралитетом. Жанна подумывала о том, чтобы устроить небольшое показательное выступление – посбивать, например, с пленников цепи, а на обитателей замка наслать временный паралич и посмотреть, как палачам и жертвам понравится обмен ролями – тоже в своём роде круговорот вещества – но решила выждать. Дьёрдь, со своей стороны, видимо, прошёл через похожее искушение и остановился на аналогичном выборе. Обоим ясно было, что история их разногласий всё равно получит неприятное продолжение.

Жанна перешла к экспериментам с альрома. Здесь ей пригодились и отцовские разработки по кристаллам; в глубине души она восхищалась изобретательностью его гения, глубокого, пусть и безвозвратно померкшего, и сожалела о том, что такой блестящий ум оказался недостоин себя самого. «Алхимия альрома» раскрывала новые горизонты в плане владения сознанием вообще. Опыты подвели Жанну к революционному предположению: отпечатки альрома в кристаллах – это и есть фрагменты чужой памяти. Коллективная память расы существует вовне. И она многомерна во времени. Если её потоки подвергнуть целенаправленному воздействию, они станут превращаться, как свинец – в золото. Власть прошлого начнёт ослабевать, и откроется будущее. Жанна пришла к убеждению, что подняться над духовной нищетой их нынешнего существования можно только через очищение общей памяти.