– Если больше негде.

Вот так, если загадывать, открытий может и не быть никогда.

Тут же пришлось опять идти на поклон.

– Уже что-то случилось? – спросил он.

– Оказывается, я уже развелся с женой, и теперь мне негде жить.

– Сначала развелся, а потом стало негде жить, или наоборот?

– Я всё время жил в общежитии университета – сначала под Балатоном, потом в ГЗ, и теперь оказалось, что моё место – но, увы, почему невидимым для меня образом, оказалось занято.

– Везде?

– Даже задним числом, почти.

Хотел даже попросить без шуток:

– Можно я буду жить прямо в лаборатории? – ибо знал, многие экспериментаторы в самом институте так и делали – даже неделями спали за стенкой проводимого ими эксперимента.

Суббота и воскресенье?

Как норма – жили в институте. Почему? Только в этом институте были деньги на проведение реальных экспериментов на мировом уровне. Одно дело барахтаться за кандидатскую или докторскую – другое за:

– Знание мира.

Двойная Спираль Уотсона и Крика маячила у всех перед глазами, как:

– Сделали ее только вчера!

И до первого сентября без проблем определил меня в аспирантское общежитие, так казалось для этой кафедры еще проще, чем договариваться здесь с учебной частью в ГЗ, где летом, кто только ни жил, хотя и не жил никто, когда я последний раз в нем – впрочем, думаю, я там и не был чаще, – чем:

– Был, – так бывает? – Но, тем не менее, жил один только с книгами.

И какие из них реальны, а какие только мечта – угадать невозможно. Ибо:

– Одни читаются – другие:

– Начну завтра. – Так ли далеко завтра, если даже считается, – если оно наступит, – то.

И получается то же самое.

Что мечта: Острова в Океане Эрнеста Хемингуэя, или:

– Реакции циклических органических соединений? – которые всегда были добры ко мне своим полным взаимопониманием, – и даже:

– Не зацикливаясь.

У кого-то висел портрет Хемингуэя на стене – у меня:

– Ландау.

Есть ли разница между мечтой и реальной идеей? Узнать невозможно, так как:

– Можно ли вообще что-нибудь придумать нового в биологии и химии на уровне такой малой их конкретизации?

Зацепиться за реальную проблему пока не удавалось.

Еще перед защитой диплома, но уже переселившись в Пущино, в комнату, где еще кто-то должен был жить, пришел:

– После пляжа, где пока так и не только не мог, но еще и не пытался вспомнить:

– Были ли у нас с Люд-к, а Люд-к платонические отношения, ибо без них секс же ж:

– Совсем плохо запоминается.

И так пока получается, что ничего не было. И вот – еще промокший и злой, как Леший Владимира Высоцкого, что променял настоящий променад простого обеда, но с борщом и Люля-Кебабом с риском подливным – ибо столовая теперь уже закроется:

– На эту лекцию почти об очередном международном положении.

Всегда рассказывали о том, что уже было известно, а здесь еще пояснялось более-менее конкретными уравнениями реакций. Для меня, хорошо, если так, а в сопровождении конкретных количеств веществ для этого взаимодействия принятых, раствора, растопившего всю глубину их:

– То ли ненависти к людям, то ли, наоборот, солидарности, что теперь мы всегда будем жить вместе – очень удивляло своей настойчивостью, как не очень-то и принятое в приличном обществе, – но:

– Вот ваше: будете слушать до конца эту лекцию, – так как уходить перед лицом преподающего нам не аз-буки и веди, а конкретику поведения существ почти неживых, но еще способных к этом делу слияния их ядер и митохондрий – черным по белому запрещено.

Ну, и решил к чему-нибудь придраться, но, разумеется, не так, как делали некоторые, но не многие, а только одиночки, из которых я знал вообще только одного: