– На шофера?

Отец как-то странно усмехнулся.

– Почему обязательно на шофера? Захочешь, станешь доктором, или адвокатом. Это хорошие профессии.

– Я хочу шофером.

– Значит, будешь шофером, – засмеялся отец.

На душе у Еджика стало легче, они стали разбирать вещи.

Складывая одежду в шкаф, Еджик заметил прямоугольный серый выступ у стены. Печка. В ней можно зажечь огонь и греться. А как в ней готовить еду, кипятить чайник? Непонятно, но огонь в доме – это хорошо. Печь стала первым положительным моментом, который обнаружил здесь Еджик.

Ночью отец ушел, повез овец в какой-то Алтук. Перед уходом он разбудил Еджика и велел утром идти в школу. Еджик надеялся, что ему дадут денек отдохнуть, поэтому огорчился. Кроме того, где она, эта школа, куда идти? Он не знает и никуда он не пойдет. Но рано утром в дверь постучали. Еджик открыл.

Пришла какая-то старуха в черном плаще. На голове у нее был коричневый платок, а в руках палка. Она была высокая, но сгорбленная, поэтому они с Еджиком были почти одного роста. Лицо у старухи в глубоких морщинах, а глаза до того сузились, что Еджик не понимал, как сквозь эти щели можно видеть.

– Я Асан, – громко сказала старуха. – Пошли, покажу, где школа.

– Сейчас, – недовольно сказал Еджик и потянулся за портфелем.

Старуха шла медленно, опираясь на палку, Еджику приходилось приноравливаться к такой скорости, а он терпеть не мог плестись, как черепаха.

– А что, не нашли никого моложе вас послать? – наконец спросил он.

Старуха остановилась.

– Взрослые работают, дети, если не в школе, тоже работают, не сильно сложно показать дорогу, я справлюсь.

Еджик смутился. Старуха увидела это и вдруг улыбнулась.

– Я с твоей бабушкой Улашан большие подруги были. А когда такой как ты была, я по этой дороге, как ветер, носилась. Сейчас уже не могу, много лет живу. Твоего отца вот таким помню, – старуха опустила ладонь на уровень груди Еджика. – А вот уже сын его скоро отца догонит.

Еджик смотрел и глазам не верил. Морщины старухи расправились, лицо засияло внутренним светом, стало добрым.

– Как ты говоришь, зовут тебя?

– Еджик.

– Ед… – старуха споткнулась, – не будут звать, язык сломают. Ежи.

Ежи так Ежи, подумал Еджик. Они пошли дальше.

Дорогой Еджик с любопытством осматривал поселок. Ни одного двухэтажного дома, кому из ребят в старом дворе рассказать, не поверят.

Неожиданно с треском отворилась калитка, мимо которой они шли, и оттуда вылетело что-то большое, серое и упало на траву. Еджик с удивлением увидел, что это девочка немного младше его, а рядом лежит школьный портфель. Вслед за ней из дома выскочил мужчина с длинной, тонкой палкой, подскочил к девочке и пять раз сильно ударил по спине. Еджик вздрогнул и весь напрягся, он видел, что мужчина бьет всерьез, палка со свистом рассекала воздух. Но девочка не кричала, она молча терпела, только сжалась в комок. Черт, как этот баран может бить такую маленькую, ей лет двенадцать, наверное.

Наконец мужчина опустил палку, пнул напоследок жертву ногой, мельком взглянул на стоявших рядом Еджика с Асан и вошел в калитку. Всего секунду видел его Еджик, но черты лица человека крепко врезались в память. Крупное лицо с широкими скулами, густые черные брови, жестокие глаза и перекошенный гримасой ненависти рот. Передний зуб выступает вперед и кривой.

Девочка медленно встала, стряхнула пыль и, не взглянув на невольных зрителей, быстро пошла по дороге.

– Идем, – сказала Асан и тронула его за плечо.

Еджик взглянул на старуху, ее лицо снова было строгим.

Теперь Еджик понимал, почему ему показывали дорогу, а не рассказали, куда идти. Они прошли весь поселок, за последним домом по узенькому мостику перешли овраг, обогнули густые заросли шиповника и остановились. Перед ними лежало ровное поле.