– Я и была у подруги. У подруги покойного Подвижника ныне здравствующей Обольцовой, опознавшей меня в тот злополучный вечер.

– Одну неторопливую секундочку! Тут указана другая подруга…

– Гектор Аристархович! Гражданин Соломка! Отважный следователь! Это все невнятные опечатки. Разве могут они изменить суть дела? Разве вернут они Подвижника? Нет, не вернут они нам Вольдемара. К чему теперь рыданья?

– Но это еще не все упрямые факты.

Соломка определенно преуспел в искусстве привлекать к себе внимание. Его выпученные глаза и ощетинившиеся усы буквально заворожили Халатова с Тамарой. Они напряженно ждали сенсации.

– Об остальном мы поговорим в другой раз. И в другом месте, Тамара Георгиевна. Жду вас к себе в гости, в мой кабинет, так сказать, с ответным визитом. Одну секундочку! Моя визитка. Завтра к десяти, будьте любезны. Всего наилучшего. Творческого, кипучего вдохновения, господин прозаик.

Походка и осанка майора не оставляли никакого сомнения в том, за кем осталось поле боя после первого раунда.

Тамара с Халатовым переглянулись. Что ожидало их завтра?

Кто знает.

Дважды приятный женский голос вежливо отвечал, что абонент временно недоступен, а в третий раз еще более впечатляющий грудной тембр произнес чудную фразу:

– Я вас слушаю.

У Халатова пересохло во рту, он замялся с ответом, и его поторопили:

– Алло-о! – Вежливо и мелодично.

– Добрый день, Лилия Андреевна!

– Так меня называет только Гектор Соломка. Вы мне от него привет хотите передать?

– Не совсем. Это Владимир Халатов.

– И что же? Мне ваше имя ни о чем не говорит.

– Да, да, я понимаю. Я писатель, подходил к вам на кладбище… Помните?

Конец ознакомительного фрагмента.