– Скорее ты проявишь себя во всей красе.

– Напиваться не в моем стиле, – покачал головой самурай и подошел к перилам.

– Наверное, был горький опыт? – ответила Тэкера в той же беззлобной, но язвительной манере.

– Горький опыт появится у тебя, если не перестанешь задавать глупые вопросы, – хитро сощурился самурай.

– Снова угрозы. Я так и думала, – притворно вздохнула девушка и принялась изучать вид ночного города.

– Что собираешься делать дальше? – неожиданно, но вполне предсказуемо поменял тему Окита. – Сомневаюсь, что ты останешься в синсэнгуми.

Немного помолчав, Тэкера ответила:

– Я не знаю, где искать товарищей. Равно как не знаю, какой путь они избрали. – В груди медленно скручивался болезненный ком, но Тэкера надеялась, что остальным хватило ума не последовать примеру Шинсаку. – Для начала постараюсь разузнать о них. И конечно же, хотелось бы уберечь вас от глупых опрометчивых поступков.

Голос Тэкеры звучал так естественно и серьезно, что самурай добродушно расхохотался.

– Слишком много на себя берешь, – выдавил он сквозь смех. – Тебе лет-то сколько?

– Восемнадцать.

Окита задумчиво подпер голову рукой и уставился на профиль Тэкеры, едва освещаемый огнями ночной Уцуномии.

«Еще ребенок, а уже стремится взвалить на свои плечи такую ответственность», – подумал он с удивлением.

– Пока ты здесь, мы оберегаем тебя. Можешь на время перестать заботиться обо всех сразу.

Слова мечника тронули девушку. Обернувшись, она попыталась уловить подвох.

– Ты же единственный прекрасный цветок в нашем отряде. Разве можем мы допустить, чтобы ты несла свое бремя в одиночку?

На щеках Тэкеры выступил едва заметный румянец.

«И как его понять? Бросается из крайности в крайность. Куда делась вечная подозрительность?»

– Спасибо, – благодарно улыбнулась Тэкера, впервые за все время разговора расслабившись. – Оказывается, иногда и ты бываешь приятным собеседником.

Окита довольно ухмыльнулся.

– Пошли. Кажется, Шимпачи созрел для фирменных историй о своей жизни.

Удивленно вскинув брови, Тэкера поспешила за ним.

Они как раз успели к началу действа, и не пожалели. Пропустить такое было бы непростительной оплошностью.

Шумный разговорчивый Шимпачи сейчас был «в ударе». Его товарищи, пьяные в стельку, валялись по полу от смеха.

Тэкера стояла, облокотившись о стену и согнувшись пополам от хохота. На ее глазах выступили слезы, и она то и дело смахивала их рукой.

Рядом с ней стоял Содзи и так же в голос смеялся.

Следующим рассказывал Харада. Его историю с неудачным сэппуку Тэкера слышала не впервые, и каждый раз поражалась простоте, с которой достаточно серьезная ситуация обратилась в шутку.

Однажды один из самураев Мацуямы назвал Саноскэ деревенщиной, неспособным правильно совершить сэппуку. Желая доказать обратное, самурай немедленно выхватил меч и вскрыл себе живот. Он выжил, потому что рана оказалась неглубокой. И вот теперь она стала предметом гордости самурая. Отсюда, как оказалось, и берет начало так называемый «фамильный герб», придуманный самим Харадой: перечеркнутый круг. Не мудрено, что, при первой встрече Тэкера не узнала его: этот символ ей не приходилось видеть раньше.

Рассказ этот заставил улыбнуться даже Хиджикату, пусть даже снисходительно. Его внимательный взгляд тут же выхватил присоединившихся к веселью Тэкеру и Окиту и отметил, что напряжение между ними пропало окончательно.

Когда всё, что осталось внутри, так это

Воспоминания и призрак всего того, что мы знали.

© Story of the year — The ghost of you and I

За месяц пребывания Тэкеры в Синсэнгуми произошло множество событий, и одним из них стал инцидент в Икедая.