– Доброе утро вам, – сказал Священник глядя в небо, и мелкая морось оросила его бородатое лицо. – Скажем: спасибо Господу, он даровал нам еще один день. Как твой синяк, Маша? – Он посмотрел на девушку, к пятну темно-синего цвета прибавился желтый оттенок. – Да, выглядит не очень хорошо, но думаю, скоро пройдет.

– Наверно, – согласилась Маша. – Уже практически не болит.

– И это прекрасно, – решил Священник. – Максим, а давно рассвело?

– Около часа назад. – Максим даже не повернул голову.

– Тогда, сейчас, примерно… – Священник закрыл глаза и принялся подсчитывать в уме. – Сейчас где-то восемь утра. Ведь я стараюсь считать дни с того самого момента, я даже практически точно могу сказать, какое сейчас число. – Он думал, что Маша или Максим захотят узнать число, но те не показали заинтересованности. Но Священник все равно продолжил: – Сейчас двадцать седьмое сентября. Ну, плюс-минус пару дней. А если сегодня действительно двадцать седьмое сентября, то сегодня – Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня. А ведь Явление Креста – это, прежде всего, победа добра над злом. Я говорю вам: спасибо за то, что вы – добрые люди.

– Нам пора идти, – Маша и Священник не заметили, как проснулся Антон и подошел к ним. Он все тем же ненавистным взглядом смотрел на Максима, но после этой ночи военный убедился в том, что чужак не собирается их убивать. – Буди жену и пойдем. Сегодня я планирую найти нам новый дом.

Священник склонился над Лидией и нежно потряс ее за плечо, он не смел спорить с Антоном, ведь военный казался безоговорочным лидером их маленькой группы. Возможно, Антон опасался, что Максим займет его место и, именно, поэтому невзлюбил парня. А то, что случилось в аптеке, всего лишь подлило горючего в тлеющий костер противоречий, отчего тот разгорелся сильнее.

Проснувшаяся Лидия посмотрела на всех, но ничего не сказала. Ее лицо по-прежнему передавало горечь пережитой утраты и нежелание принимать то, что близкого ей человека больше нет в живых, во всяком случае, в том понимании, к которому привыкли люди. Невыносимая грусть, исказившая лицо Лидии делала ее старее, морщины под глазами и на щеках казались глубже и отвратительнее.

– Идемте, – скомандовал Антон и двинулся к шоссе тем же путем, которым они сюда пришли. – Твари могут нас преследовать и, если их ничто не отвлекло, то скоро нас нагонят.

И все двинулись за Антоном.

За ночь растительность, которую они примяли, когда прокладывали себе тропу – вновь потянулась к небу, и людям пришлось протаптывать путь вновь. Минут через двадцать они вышли на федеральную трассу "М-10" и двинулись на юг. С каждым шагом Максим становился ближе к Москве.

Пять человек двигались по шоссе. С тех пор как они покинули лесной лагерь, прошло более пяти часов, и за это время они ни разу не остановились передохнуть из-за опасения, что мутанты идут следом. Люди устали, их ноги гудели от непрерывной ходьбы, радовало только то, что идут они по асфальту. Но, несмотря на сильную усталость, никто не произнес ни слова и не попросил устроить пятиминутный привал. Даже Лидия молчала, которая, казалось, уже готова лечь на дорогу и отдать Богу душу, лишь бы поскорее закончилась эта выматывающая ходьба.

Поганая морось то усиливалась, то вновь затихала.

Но усталость – это не самое страшное, что может настичь человека и, даже голод не так опасен. Обезвоживание – вот реальная угроза для жизни, и Антон пытался вспомнить, когда последний раз он пил. Но память еще не начала подводить и уверенно утверждала, что это было вчера, перед тем как отправиться в увлекательное путешествие до аптеки. Они все не выпили ни капли воды в течение суток. Антон не сомневался в том, что у людей уже давно наступила первая стадия обезвоживания, лично он в этом убедился час назад, когда сошел с шоссе опорожнить мочевой пузырь. Густая темно-желтая моча, вырвавшаяся из его недр, говорила о том, что организм готов ко второй стадии дегидратации. А что дальше? Сильное головокружение, онемение конечностей, мышечные судороги, учащенное дыхание, слабый пульс, обморок. Смерть. Отличное завершение жизненного пути.